Автор: братья Ceniza


Мнемотехник



Меняя память человека,
мы смещаем долги его кармы.
И- Цзин

Ничто не предопределено,
даже ваше прошлое.
Хелен Барнс


12 мая 2041

Конечно же, он уронил телефон. Ударившись о бетонный пол подземки, мобильник перевернулся и, несколько раз подпрыгнув, словно мяч, улетел за пределы перрона. Чертов тремор! Руки тряслись, как у торчка со стажем.
«ТСД не наркотик», – Сурин вспомнил слова Брезжинского. – «Средство активации памяти у страдающих амнезией. Приводите вашего забывчивого свидетеля, проведем эксперимент. Как, говорите, его имя? Вы – свидетель, господин следователь? Гм… В таком случае нужно заявление от того, кто ведет дело, ваше согласие и постановление генерального прокурора».
Сурин шагнул к краю платформы, пытаясь нечетким взглядом найти телефон. Рельсы вдруг качнулись и скользнули вверх. Когда равновесие удалось восстановить, Сурин обнаружил, что сидит на корточках в опасной близости к краю, вцепившись руками в рифленые плиты перрона. Чуть не свалился вниз на железнодорожное полотно.
Вы правы, доктор, ТСД не наркотик. Но по причине тяжелых побочных эффектов купить в аптеке его нельзя. Иначе найдутся желающие спалить мозги ради иллюзорной возможности вернуться в прошлое. Много желающих, не смотря на внушительный список
Галлюцинации, тахикардия, повышенная тревожность, нарушение координации…
Телефон лежал на страховочной панели, тянущейся вдоль посадочной зоны. Она находилась ниже уровня платформы, и увидеть ее можно только, свесившись вниз.
Сурин схватил мобильник и в то же мгновение почувствовал, что кто-то положил руку на плечо.
– Отодвиньтесь от края, пожалуйста, – прозвучало над ухом.
Сурин подался назад.
– Все нормально, офицер. Телефон упал, зараза такая, – он повернулся и встал, показывая аппарат.
Плащ распахнулся, открывая взгляду полицейского форменную гимнастерку.
– Предпочитаю антикварные противоударные модели, – Сурин широко улыбнулся.
«Ну же, смотри на лычки», – мысленно произнес он. – «Сыскарь, спешащий по делам, вот кто я».
Полицейский, уставившись на воротничок, отодвинулся от старшего по званию и, спохватившись, козырнул.
Толкнув стеклянную дверь, за которой желтыми огнями расплывался майский вечер, Сурин вышел на улицу. Палец лег на кнопку дозвона. Сигнал устремился к больнице святого Иеремея Лазурского, чтобы разразиться настойчивой трелью в ординаторской нейрохирургического отделения.
Брезжинский скорее всего не знает, что Сурин больше не в системе. Следователь, сидящий на ТСД, позор для органов, только вряд ли об этом сообщат всем службам. Нужно убедительно лгать, как он лгал две недели, и он увидит Марту.
Мерный гул вечернего города прошил стук каблуков. По улице шла женщина в легком светлом пальто. Волна темных волос качалась в такт шагам.
«Сколько ей?» – подумал Сурин. – «Двадцать пять, тридцать? Марте было бы сейчас чуть больше».
В трубке щелкнуло, и мужской голос ответил:
– Да?
По манере тянуть гласные Сурин узнал Брезжинского.
– Доктор, нужна еще доза препарата, – сказал он. – Сейчас.
Рука, которой он прижимал телефон к уху, дрожала мелкой дрожью.
Зря он добавил «сейчас». Прозвучало нетерпеливо и даже отчаянно. Надо врать, надо притворяться. Слова, которые он не собирался говорить, вылетали против воли:
– Доктор, слышите меня? Это Сурин. Я вспомнил, как ребята спустились в карьер. Николас, Макс… Марта шла последняя. Я сказал, что догоню их, а потом вспышка света ослепила меня.
В голове зашумело. Он вдруг увидел семнадцатилетнюю Марту. Держа велосипед за руль, она стояла на тротуаре. Ветер раздувал подол летнего платья. У Сурина заныло в груди. Он знал, что это галлюцинация, но все равно сказал:
– Стой. Не ходи туда.
Улыбнувшись, она отвернулась и покатила велосипед вперед. Дальше и дальше по ночному городу. Сквозь прохожих.
– Марта! – позвал он.
– Доктор, я должен прорваться сквозь свет, чтобы узнать, что случилось в карьере.
– Все, хватит! – в ординаторской, находящейся на третьем этаже больницы святого Иеремея Лазурского, бросили трубку.
– Черт! – Сурин осознал, что готов схватить врача за хилые плечи и трясти до тех пор, пока вместе с крохотными белыми таблеточками из него не вылетит трусливая душонка.
Ему нужен ТСД!
Неимоверно страдая, Сурин отвернулся от девочки, катящей по аллее велосипед, и зашагал в противоположном направлении. Главное, не потеряться среди призраков прошлого.
«Ты не она. Ты – отражение. Николас, Макс... Тысячи отражений. Каждый день в моем сознании вы спускаетесь по склону карьера к гибели.
Трик-трик-трик…
Стрекочут колеса велосипедов».
Охранник больницы преградил Сурину путь, когда он прошел сквозь стеклянную «вертушку» главного входа.
– Распоряжение дирекции: Сурина Алексея Львовича на территорию клиники не допускать.
– Имею предписание о сотрудничестве с отделением нейрохирургии, – ответил он, продолжая идти вперед.
– Говнюк прокурорский, сначала удостоверение предъяви, – хмыкнул второй охранник.
Они ударили его под ребра с двух сторон и, подхватив под руки, потащили на улицу. Судорожно хватая воздух, Сурин думал: «Не успел, не успел… Сообщили…».
Его бросили возле мусорных баков во дворе близлежащего дома. Тот, который назвал его говнюком, приставил электрошокер к левой стороне тела и выпустил разряд.
– Адьёс, сыскарь.
В темной объемной глубине неба мерцали звезды. Красиво… Так бы лежать вечно. Сурин вздохнул последний раз и хотел закрыть глаза. Над ним склонилось обугленное лицо Николаса. Склеенные веки мертво смотрели на Сурина.
«Леха, ты чего отстал?» – спросил Ник, губы оставались неподвижными.
Сурин вздрогнул. Его давно не называли Лехой.
– Цепь соскочила, – ответил он.
«Вставай. Нельзя в мае лежать на земле. Маяться будешь, так бабушка говорила».
Ник обхватил Сурина за плечи и стал поднимать.
– Ты умер? – спросил Сурин.
«Не знаю».
Прислонив Сурина к мусорному баку, Ник пошлепал себя по нагрудным карманам.
«Макс, у тебя есть чем затянуться?» – крикнул он в темноту.
Из-за бака выскользнул Макс. Джинсовая куртка на нем была прожжена до дыр. Между большим и указательным пальцем дымилась сигарета.
«На, кури», – сказал Макс, губы оставались неподвижными, как у Ника.
Сурин взял. Сигарета взорвалась белым пламенем, ослепив его. Он почувствовал, как плавится лицо, дымятся брови, склеиваются веки.
Нарушение координации, галлюцинации, тошнота, рвота…
Сурин стоял на коленях, исторгая из желудка зловонную массу. Кто-то поддерживал его.
– Господин следователь, вам лучше?
Такие протяжные гласные могут быть только у Брезжинского.
– Да, лучше.
Сурин посмотрел на доктора, тот с виноватым видом поправил очки.
– Я не мог говорить с вами по телефону. Мне дали четкое указание : прекратить фармакологическое сотрудничество с Суриным Алексеем Львовичем.
– Кто? – прохрипел Сурин.
– Кажется, военные надавили на администрацию больницы. Полчаса назад главврач распорядился не пропускать вас на территорию клиники.
– Мне нужно ТСД. Много ТСД. Я не могу без препарата пройти по всей цепочке воспоминаний.
Сурин сумел встать. Он смотрел на сухонького доктора, едва достающего макушкой до груди. От смелости этого человека зависит, сможет ли он узнать, кто убил Ника и Макса. Кто убил Марту?
– Есть средство эффективней, – неуверенно произнес нейрохирург. – Не фармакология. Моя бывшая ученица нейролог Хелен Барнс занимается проблемами формирования ложной памяти. Она принимала участие в тестировании препарата ТСД, но ее конек аппаратные методы. Для дальнейших исследований ей нужны добровольцы.
– Что такое аппаратный метод?
– Очень опасно. Вплоть до утраты личности. Но вы можете справиться. Во время наших сеансов вы показали хорошие результаты.
– Мне подойдет, – сказал Сурин.
Теперь, когда он вне системы, военные рано или поздно найдут его. Терять нечего.
– Вы не скажете никому о нашем разговоре? – Брезжинский смотрел на него несчастными глазами.
– Вы знаете, что никому и никогда.
– Хорошо. Вот адрес, – он вложил в руку маленький квадратик бумаги.
– Контора Хелен находится под патронажем Федеральной службы безопасности. Они смогут защитить вас, если будут в этом заинтересованы. Что такое аппаратные средства работы с памятью, Хелен расскажет лучше меня.
«Нельзя в мае лежать на земле. Маяться будешь», – вспомнил Сурин и взял листочек с адресом.
Брезжинский отступил в тень и исчез.
Хелен Барнс было лет тридцать пять на вид. Красивая брюнетка с тонкими чертами лица. Карие глаза Хелен Барнс лучились честностью, но Сурин не мог отделаться от ощущения, что она, протягивая ему авторучку, смотрит мимо него.
– Подпишите бумаги, Алексей Львович, – сказала она.
Сурин взял авторучку. Она была теплой и влажной от пота. Захотелось вернуть.
Барнс указала строку внизу первой страницы договора, где значилось «согласие пациента».
– Подпишите полным именем и укажите, что о побочных эффектах информированы, – теперь Хелен действительно смотрел на Сурина.
Она перевернул страницу:
– Здесь, здесь и здесь. Обратите внимание на предмет договора. Мы обязуемся стереть так называемую «эмоциональную» память в отношении объектов ваших переживаний и чуть подкорректируем оценочные аспекты. Взамен вы получите подробную запись воспоминаний о событиях указанного в договоре дня. Время манипуляций – три минуты.
– Вы сотрете из памяти образ Марты? – спросил Сурин, пытаясь понять, что означает выражение «подкорректируем оценочные аспекты».
– Стереть мало. Необходимо заполнить освободившиеся кластеры ложной информацией. Увязать их с предыдущей и последующей цепочкой воспоминаний. Мы воспроизведем день, когда вы в последний раз видели друзей. Немного изменим диалоги, сотрем эмоции, которые вы испытывали в тот день. Вы будете помнить все, но не будете чувствовать себя виновными в их гибели.
Вы ведь и в самом деле не виноваты. Они раньше пришли к месту ЧП.
– Я узнаю, что случилось на дне карьера? – прервал ее Сурин.
Сознание вспыхнуло белым пламенем, ослепившим его в тот злополучный летний день, когда слетевшая цепь задержала его на краю обрыва.
– Вы будете помнить все. Но перестанете ощущать вину в отношении случившегося. И главное, мы собираемся стереть чувство влюбленности к Марте.
– Зачем? – он растерянно посмотрел на Хелен. – Кроме нее я больше никого не любил,
– Не скрою, что, ради этого как раз затевается эксперимент, – Барнс опустила глаза.
– Согласен.
Когда последняя подпись был поставлена, Хелен взяла у него авторучку и, подаваясь внутреннему порыву, сказала:
– Вы понимаете, ваш мозг может пострадать? Ни один испытуемый не перенес трехминутного пребывания в мнемокамере.
В темно-карих глазах Хелен отражались лампы дневного света.
– Брезжинский передал часть записей, которые он вел во время ваших с ним экспериментов. Я восхищена сопротивляемостью вашего организма. Две недели на препарате без масштабных психологических изменений. Вы – уникум. Но один шанс из десяти, что ваша личность уцелеет после пребывания в мнемокамере. Воспоминания детства слишком глубоко. Стереть и записать новые пока возможно теоретически. Если сравнить мнемокамеру с инструментом, то это отбойный молоток, а не тонкий скальпель.
– Доктор Барнс, перейдем к делу.
– Я пыталась предупредить, – Хелен пожала плечами.
Она развернула монитор, и я увидел Марту. Стриженные светлые волосы падают на глаза, брови нахмурены, на лице сосредоточенное выражение.
– Ваше корневое воспоминание. Если что-то пойдет не так, уцепитесь за него. И помните Алекс: личность – это, в первую очередь, память.
– Пойдемте, – она жестом пригласила следовать за собой. – Это операторская.
Сурин вошел в комнату. В центре стоял аппарат, напоминающий томограф. От него к огромному компьютеру, за которым сидел оператор, тянулся кабель.
Оператор помахал ему в знак приветствия.
– Прошу, – Хелен сдвинула панель аппарата.
Последнее, что Сурин услышал, было тиканье мнемокамеры. Двадцатое июня две тысячи двадцать шестого года возвращалось.
В ванной комнате вспыхнул свет. Сурин шагнул через порог и склонился над ванной, чтобы умыться. У сливного отверстия, где эмаль покрылась сетью трещин, лежал клубок рыжих волос. Так показалось. Ни черта подобного.
Насекомое, размером с ладонь, на жутких волосистых ногах, притаилось, чтобы через секунду сорваться и в панике забегать по скользким стенкам.
Скутигера.
– Время пребывания в камере – одна минута пятнадцать секунд, – сообщил оператор. – Чтобы продолжить погружение, введите код доступа?
Сурин открыл кран, но вода не текла. Скутигера сидела неподвижно. Что-то было не так. Потускневшая амальгама отражала окрашенные зеленой краской стены и вешалку с полотенцами. Сурина в зеркале не было. Он стоял напротив, но его там не было.
Сердце забилось быстрее, глухой неровный стук пульсировал у виска.
– Алекс, успокойся. Вспомни о главном, – в голосе Хелен звучало волнение.
– Соотношение альфа, бета волн в норме, – произнес оператор. – Время пребывания в камере – две минуты двадцать секунд.
Марта… Сурин собрался и вызвал на обратной стороне век ее образ. Сведенные к переносице брови, сосредоточенное выражение лица. Всегда хотелось понять, что происходит в этот момент в ее голове.
«Код доступа: Марта», – подумал он.
Вода хлынула из крана, а скутигера, поднявшись на тонких ногах, рванула по дну ванны. В зеркале появилось отражение Сурина. Он коснулся его.
Зеркало было холодным и гладким. Алекс подождал, пока поверхность под пальцами нагреется, и убрал руку. Остались отпечатки. Можно было различить папиллярные линии. Высокая точность мнемотического воспроизведения. ТСД в подметки не годится.
На мониторах, отражающих электромагнитную активность мозга, красным светом вспыхнула кривая.
– Что происходит?! – забеспокоилась Хелен.
– Странная активность мозга, – оператор застучал по клавишам. – Время пребывания в камере три минуты и одна секунда.
– Отключай камеру, – закричала Хелен, – Он сейчас горит там, внутри.
Сурин снял зеркало со стены и с размаху бросил на пол. Брызнули осколки. В то же мгновение пространство комнаты, вспыхнув белым пламенем, выбросило девушку в полупрозрачном летнем платье. Она ударилась о пол и застонала.
Взвыла противопожарная сигнализация.
– Аутентификация пройдена, – сказал Сурин и впервые за последние две недели улыбнулся по-настоящему.
Оставались еще двое.

Как-то не очень понятно что же все-таки произошло в конце.
ГГ хотел узнать что случилось с его друзьями, но так ничего и не узнал, а как-то вернул эту Марту... В том-то и дело, что "как-то". В общем - развязку я не поняла.

Неплохая вещь. Зная свой извращенный вкус, уверяю - неплохо.

вот это неплохо!

+1. Много заумной белиберды - но по сюжету сплошной мрак.

Блин, интересно! Но объясните, добрые люди, чем там все закончилось?Мозг взорван.

Концовка не понравилась, а вначале затянуло. Представлялось разное, загадочное, но неожиданно всё закончилось. Странно. Да, и название рассказа "Мнемотехник" не соответствует содержанию, хотя может Сурин и стал им, но мне подумалось, что это кто-то другой.

Это хде? о_О

Да, не очень понятно. То он сыскарь, то прокурорский. Может он засланец какой-нибудь? Провёл этих высоколобых, чтобы перевести игру на своё поле...

Прочитал, ничё не понял (тм) Критический тренд конкурса.
Чтение, вообще-то, неразрывно связано с думаньем. Если думалка хромает, то и читалка - втуне.

Резко, но достало. Не поняли - так не пишите не черта. Проходите дальше, вас тут не читало.

Ладно, с критиками (буде у таковых появится желание) разберусь. Но это так, ленивое примечание.
С автором поговорить - гораздо интересней.

Шикарный эпиграф. Душу б продал за такой, честно.
И увязан с текстом на все сто. Ну, пусть 80, ладно

Как начал читать, тень Симмонса встала за правым плечом и недоуменно изогнула бровь. Сильное влияние, хотя, могу и ошибаться.
Но автор таки вырулил, поймал нерв и развязал концы. Так, навскидку, ничего подобного в фантастике и не вспомню (а читал я много, будьте покойны). ну и кроме того, сей текст - очередное (и мощное) подтверждение, что лучшая литература - это не о машине времени, а человеке о внутри нее.

Текст, конечно, надо переделать (любимая мантра, дочка мне на это всегда отвечает: ага, чужих слов - не жалко!)
Но детектив предполагает четкую криминальную экспозицию (кто, кого и где), чтобы посадить читателя на загадку, не заставляя при этом разгадывать еще и изначальный расклад. И убрать левые красивости типа устремившихся сигналов и пришивающего стука. Жанр строг и требует стилистической скупости.

А самое-самое - внятно обозначить этический фантдоп о функциональном разделении памяти на эмоциональное и событийное. Ведь именно эта идея суть главное достоинство текста. И именно она продуцирует катастрофу в финале.

Пока лучший текст на конкурсе.
Моё искреннее уважение автору.

Читал с интересом. Постоянно поддерживалась интрига, но дочитав до конца, получил шиш с маслом. Очень разочаровало. Осталось ощущение, что развернул красивый фантик без конфетки внутри.

Ага.
То ли дело главгерой, нажравшись флешбэка, восстанавливает справедливость огнестрельными методами и спасает героиню, вынося ея из прошлого на мускулистых руках.
Вот это - самое оно!

kxmep, снизойдите и объясните две последние фразы.

Я не могу "снизойти", потому как и не "восходил" никуда.
Все авторы - братья мне. А некоторые даже сестры! Я их люблю и уважаю!

А просто объяснить уважаемым братьям-сестрам?

По мне, нормальная концовка. И рассказ неплох.

Имеет быть преступление. Погибли трое людей - сгорели.

Есть наркотическое спецсредство для "отката реальности" в голове свидетеля. У Симмонса ему придумано очень удачное название "флэшбэк". У автора - таинственный ТСД, который не худо было б расшифровать.

Один из погибших человеков - любимая девушка главгероя. А тот, в свою очередь, следователь, подсевший на наркотик. Единственное его желание не раскрыть преступление, но вернуться к любимой. Его все осуждают и наркоту не дают. Потому что думают, что он жрет ее не ради любви, а - просто как слабовольный, сломанный торчок.

Тут пересечение с Симмонсом заканчивается - и начинается авторское, оригинальное. Которое лично меня весьма впечатлило.

Чтобы таки установить истину и раскрыть преступление, применяют более мощный агрегат, вымывающий все эмоциональное из событийного ряда. Работающий под девизом "Ничего личного, работа такая". Мухи отдельно от котлет, любовь отдельно от моркови. Откатился назад, посмотрел незамутненным глазом, зафиксировал умысел - и назад.

Этот финт аппаратными ушами подразумевает необратимость психологических изменений, о чем главгерою честно сообщают.
Но во время погружения вся их теория накрывается медным тазом: испытуемый целенаправленно загоняет себя в летальную мнемореальность, введя код - имя любимой. Потому что он ничего не забыл. Потому что он хочет быть там с ней, а не тут без нее. Любовь оказалась сильней "аппаратных методов".

Но уходя, он взрывает прошлое и убивает ее, а потом - и своих друзей.

Я наверное, невнимательно читал рассказ. Совершенно упустил то место, где указывается, что в результате этого мнемотехнического эксперимента подопытный получает возможность что-либо взрывать, покидая свои ложные воспоминания...

Я рассказа не понял. Мне лично показалась, что внутри него самая простая задумка. Человек убивает троих других, скорее всего, свою девицу и её любовников, иначе зачем их вообще трое, а не она одна, если все дело в просто любви, которая сильнее всего прочего? Чувство вины вызывает в нем амнезию. Мнемотехника освобождает его от чувства вины и он в финале оказывается в том моменте времени, когда он уже убил одну, а двое других еще должны быть убиты. Вся эта простая история затуманена до безобразия, противоречива и нелогична. Я не стану спорить с кхмером, может, он и правее. Но даже если его толкование ближе к авторскому, история, на мой взгляд, не перестает быть затуманеной, противоречивой и нелогичной...

Возможно, ползучая дрянь, которую герой наблюдает в ванной - а эта дрянь, как я погуглил, есть разновидность мухоловки, дополнительно подсказывает читателю, что эта Марта ловила мужиков, как данная дрянь - мух... Не зря она герою сразу представляется женскими волосами...

Ну да, практически не сомневаюсь. Герой произносит код "марта", хлынула вода - воспоминания - переполнилась чаша терпения - женщина - скутигера заметалась...

Благодарю

В эпиграфе, например.
По тексту же это "недокументированная возможность" мнемокамеры.


Я говорил, что надо переделывать. Прописать логику и акценты.
Но, тем не менее, и фантдоп, и мораль - на все деньги. Причем, в обоих вариантах.


Тоже неплохо.

Несмотря на внушительный список чего? А то, что в следующем предложение он приводится - то неважно. Это предложенеие не закончено никак. Даже точкой.

Аппаратные методы... Он сидит на ТСД или как?

Кто такой Алекс? Новый персонаж?

Почему он согласился? Зачем ему знание, что и как случилось, без влюблённости в Марту?
=========
Итак, попытаемся понять, что же тут написано. Некто не помню как зовут пытается вспомнить нечто, случившееся в его юности, на дне какого-то карьера. Наркотик ТСД не помогает. Он, считая себя подсевшим на этот самый ТСД, соглашается на аппаратный метод разделения эмоциональной памяти и фактологической. Я там уже вверху задавал этот вопрос, даже два. Если он наркоман, почему согласился на аппаратный метод. Если он любит Марту, почему согласился расстаться с этим чувством.
Далее следует некий эпизод в виртуале, и появляется девушка. Первый этап пройден, решает герой.
Мнэ... я ничего не пропустил? Чем тут восторгаться? Язык хорош, конечно, но ведь язык - это средство, но не цель. А рассказа тут нет. Возможно, он был, но автор отрезал вторую половину и спрятал.
Мимо топа, конечно.

Я, честно говоря, считаю ваше объяснение полностью нафантазированным. Герой просто ВСПОМИНАЕТ благодаря стимуляции памяти. Он не путешествует во времени, не создает каких-то параллельных возможностей... Все происходит у него внутри, просто ярче, чем обычно. Если автор действительно имел в виду, что герой взрывает прошлое, автор сам виноват, что никто, кроме вас, его не понял...

А это - хорошая тема для дискуссии: где находится время?

Когда у меня будут ответы на подобные вопросы, я буду в ином месте. Я только высказался по поводу рассказа, без полной уверенности в своей правоте. Возможно, автор имел в виду и что-то иное. Но я на стороне тех, кто не понял этого рассказа, я считаю, в нем и впрямь слишком много непонятного. Я не могу отделаться от ощущения, что непонятность его превышает его глубину, хотя рассказ и не из худших.

Ну, кому как.
Для меня недосказанность интересней разжеванности. Хотя, тут автор чутка и недотянул.

Часто недосказанность, подвергнутая разжеванности, превращается в недодуманность... Впрочем, у меня ощущение, что конкретно здесь автор скорее сознательно напустил туману, чтобы усложнить не такие уж сложные вещи... Опять же оставляю за собою право ошибаться от первого до последнего слова...

Это очень относительно.
Чужие чувства всегда кажутся простыми и несуразными. Посмотрите отстранено на двух влюблённых, например. Ну полный же идиотизм! А им самим так не кажется.

Более того, как только окажешься на месте одного из влюбленных, сразу же кажется, что только так и можно себя вести.
Как правильно кто-то сказал, когда за стенкой - пошлость, когда в своей квартире - Великая Любовь.

Для меня главная необъяснимая вещь, это почему ГГ считает, что остальные трое погибли в некоем карьере, а кульминационный момент воспоминаний, вроде бы призванный все объяснить, происходит в какой-то ванной в доме. Допустим, амнезия ГГ начинается не с момента гибели, как он предполагает, а с момента его психологического шока, когда он узнает о потаскушестве своей Марты. Он задерживается с велосипедом, а его друзья и подруга внизу в карьере пользуются моментом. Зачем нам автор приводит странную фразу о "Не лежи на земле в мае", если не с таким природно-эротическим намеком? Да еще созвучие Марта - Май? По-моему, это чисто авторское изобретение, маются рожденные в мае, а не лежащие в нем на земле. Но ведь герой может амнезить как хочет, но следствие и вообще тьма людей должны прекрасно знать реальные факты... Что же ему, за столько лет никто хоть в самых общих чертах не объяснил, что произошло, даже если неизвестны виновные?

Впрочем, может, это вообще не имеет отношения к рассказу. Может, автор имел в виду нечто иное, и все совпадения, как говорится, случайны. Может, ГГ вообще галлюционирует весь мнемотехнический эксперимент в результате фармокологического. Может, ГГ - единственно реальное лицо на свете, весь остальной мир существует только в его сознании и памяти, и когда им же насознанные ученые его же изнутри сжигают в результате эксперимента, погибают и его друзья. Маловероятно, конечно, но откуда мне знать?

Потому я и не люблю подобные тексты, что они слишком выгодны для автора. Автор может нагородить чуши и не сложить два и два, а читатель из-за туманности и недосказанности даже не в состоянии будет это увидеть. Автор может похихикивать над пустыми читательскими потугами, при этом сам не замечая тех самых собственных ошибок, которые мешают читателю проникнуть в замысел. Вообще, если честно, нужно обладать огромным доверием к своей идее и таланту, чтобы на такое отважиться, нужно быть очень уверенным, что, как говорится, действительно стоит и есть из-за чего городить огород...

Но, впрочем, я ничего не утверждаю, кроме того, что утвердил: я рассказа не понял и просто выступил как представитель чистосердечных и туповатых в ответ Кхмеру, выступившему в качестве представителя высоколобых и проницательных. Я вообще не планировал ничего читать и комментировать, но если мы, туповатые, не поддержим друг друга, кто ж нас тогда поддержит...

Прочитал на форуме положительный отзыв братьев Сениза о "Помни" Нолана и затерзали меня смутные сомнения... Но, естественно, я ничего не утверждаю... Скажу только, что я об этом фильме вспомнил сразу по прочтении... Но если автор действительно вдохновлялся им, он, на мой взгляд, не учел основополагающее различие в положении героя...

Что ж вы палитесь? Судя по вашей словоохотливости именно здесь (в других местах вы очень и очень немногословны) и посыпанием пеплом голову (повинную голову меч не сечет). Вы так все подробно описали сюжет, которого я ни хрена не увидела в рассказе.
Мне понравился стиль. Но сюжет я действительно смутно поняла.

Текст понравился - хвалю.
Я человек простой, бесхитростный.


Не надо искать черную кошку в темной комнате. Она вышла погулять


А мне нравится решать стилистические ребусы.
Ну и считаю принципиальным понять автора. Если он мне нравится и заслуживает понимания. Что ж в этом плохого?

PS
А текст не мой.
Хотя бы потому что упавший в начале мобильник у меня б прыгал сквозь весь текст - как метафора.

Кхмер так не пишет. Это скорее Сениза. И по стилю что-то промелькнуло, и по ее отсутствию в комментариях, и по защите Кхмера

Ну, началась криптология... Вернитесь к рассказу.
Обсуждение имеет право быть сугубо в семантическом пространстве текста, но никак не в формате желтой прессы.

И правильно, что не утверждаете. Вы второй человек на этом конкурсе, который пытается приписать мне текст, совершенно для меня не свойственный.
Даже не похвалюсь, что точно уловила все нюансы смыслов этого рассказа.
Не могу сказать, что целиком разделяю вашу точку зрения на этот текст, но в я в большей степени на вашей стороне, чем на стороне других рецензентов.

Это вам кажется, что несвойственный, со стороны виднее. В "Сабже по-сицилийски" основополагающая логическая ошибка разрушает все построение, кстати, гораздо сильнее, чем здесь. В рассказе про мартовских котов история рассказывается такими же намеками, и точно так же непонятно, почему герои, ездящие свободно по ходу текста туда-сюда на машине вдруг в конце позиционируют себя, как готовящиеся к какому-то непонятному прорыву весной в лес из враждебного окружения... Но это не значит, что я категорически приписываю текст вам, я в нем вообще по большому счету ни в чем не уверен. И, кроме того, это не значит, что мне не нравится рассказ. Я считаю его неудачным, но неудачным на ином качественном уровне. Самое главное, что он действительно заслуживает обсуждения. Жаль, что не вы его написали... ))

Ну вот... Теперь я буду переживать, что могла вам понравиться, а не случилось. =/

Ничего страшного, я оттого, что не случилось вам понравиться, уже отпереживал, теперь ваша очередь...

Все отпереживала...)

+100 500!!!

А чем бы был хуже рассказ, если всё это было бы написано немного понятнее?! Всё же конец неоправданно усложнён, от этого и смазывается впечатление. Я всё же ратую за то, чтобы Автор думал о тех, кто читает его опусы - а то раз от разу повторяется позиция "....и тут выхожу я весь в белом..."

Да уж. Когда автор начинает объяснять глупым читателям, что они не поняли его гениальный замысле - это ваще жесть. Представим этот рассказ попадет в журнал, и что автор будет каждому читателю это разъяснять? Или аннотацию напишет, по размеру сопоставимую с рассказом?

Нет. Читатели поймут всё гораздо лучше конкурентов.

Я не конкурент, я не участвую в конкурсе, я читатель в чистом виде, я ничего не понимаю в рассказе. Я склоняюсь к вышеуказанному своему мнению - в общем не слишком сложная история в принципиально похвальной попытке рассказать ее неординарным увлекательным образом запутала и читателя, и автора... Ничего яснее сказать не могу, пока мне на пальцах поэтапно не растолкуют порядок, смысл и значение происходящих событий...

О, а где это назидательный автор, объясняющий и проч.?
Приведите, приведите его ко мне! Я хочу видеть этого человека!

Читатель одного рассказа. Или рассказ так хорош, или у вас есть скрытые мотивы.
Какой вариант выбираете?

Третий. У меня есть открытые мотивы. Меня заинтересовало и мне не понравилось заявление кхмера. Мне показалось, что он посягает на мое исконное право быть полным дубом там, где бытие в форме дуба кажется мне наиболее органичным...

Вам показалось. Никто не посягает на ваше право быть дубом.

Да пусть только попробуют! Еще не бывало в истории случая, чтобы я свой дубизм не защитил, не подтвердил и не отстоял!!!

Ну, во-первых, я лишь отвечал Данте. Он попросил прояснить мое видение и точку зрения - я прояснил. Имею право. То есть никакого целенаправленного НЛП не было.
А во-вторых, я нигде вас не опровергал и уж тем более навязывал. Текст допускает несколько толкований, и каждый читатель выбирает по вкусу.