Цитата(Сочинитель @ 22.5.2021, 20:49)

Давай!
Ек, конечно)))
Необходимо пояснение - у Гоголя в "Мертвых душах" есть вставная глава, которая называется ПОВЕСТЬ О КАПИТАНЕ КОПЕЙКИНЕ
https://rvb.ru/gogol/01text/vol_06/02_edit/0135.htmКоротко: она рассказывает о служивом человеке, который пострадал для Отечества, а получил от Отечества за свои подвиги шиш и стал разбойником...
Решил я эту главу переиначить на свой лад для НФ))) - взять ту же тему "служивого" и там объяснить чем колонизация чужих планет чревата.
Даже у Гоголя позаимствовал этот кусок": ...Итак, куда делся Копейкин, неизвестно; но не прошло, можете представить себе, двух месяцев, как появилась в рязанских лесах шайка разбойников, и атаман-то этой шайки был, судырь мой, никто другой...". Ну и попытался стилистику - хотя с ней вышло мимо...
***
...Неожиданно он услышал под боком тихое шуршание и глуховатый голос Ко Пей Ко:
- Не спится, землянин?
- Угу…
- Удивляешься, небось, как мы тут живем…
- Есть немного…
- Хочешь, расскажу тебе свою историю? Презанимательная, в некотором роде, поэма...
- Давай, чувак, валяй. Послушаю с удовольствием, – охотно согласился Рунгер, так как сон все равно не шел. К тому же от инопланетянина приятно тянуло запахами леса – влажным мхом, еловой смолой и прелыми листьями. Этот запах напомнил Рунгеру о Земле, отчего он сразу почувствовал глубокую грусть…
Между тем, инопланетянин начал свой рассказ так:
Повесть о звездном капитане Ко Пей Ко - …Надо тебе сказать, Олег Николаевич, – обратился инопланетянин к Рунгеру по имени-отчеству. – Что мы – пняхи – недавно вышли в космос и относимся к цивилизациям СР. То есть, расшифровывая прямо и без утайки, к Слабо-Развитым Цивилизациям – как это классифицируется по аналитической методике великого космического исследователя-гуманиста Антоххи Руматы. Достаточно сказать, что у нас на планете до сих пор процветают товарно-денежные отношения, а из-за недостатка роботов (климат у нас для них сыроват) многим пняхам до сих пор приходиться ходить на работу...
- Все началось с того, – вздохнул Ко Пей Ко, - что наша раса решила приступить к колонизации чужих планет. Теперь уже, по прошествии времени, понимаешь, что большей глупости мы не могли придумать. Эту экспансионистскую идею подкинули нам наши писатели-финтасты. Надо заметить, что писатели-финтасты издавна пользуются на нашей планете большим уважением, так как они пишут о финансах – а в этой области, если говорить откровенно, большинство пняхов совсем не рубит. Идея писателей-финтастов заключалась в том, чтобы колонизировать соседнюю с нами планету и наладить межпланетную торговлю. Строительство транспортных кораблей для колонистов, выдача кредитов для компаний, желающих участвовать в освоении нового мира, а также инвестирование в разработку других важных космических проектов - все это должно было оживить пняхкскую экономику, а также банковский сектор, пребывающий в долговременном кризисном застое после конституционного объединения пняхских княжеств и окончания Третьей Войны Механических Дровосеков…
Ближайшей к нам планетой в нашей звездной системе была Мухия – с вполне пригодной для нас атмосферой, со столь любимыми нами лесами, но и не без отличий – впрочем, об этом позже, хотя в этом и есть вся суть…
Первый корабль-дерево для поселенцев был выращен и оснащен всем необходимым в рекордные сроки – за три года. Его капитаном был назначен я. Пройдя не одно испытание, и сдав соответствующие экзамены, я был признан лучшим среди других кандидатов, претендовавших на то, чтобы возглавить полет к Мухии. Без ложной скромности скажу, что мои способности были оценены правительственной комиссией, принимавшей окончательное решение, исключительно справедливо. Испытаниям подверглись и будущие колонисты, решившие рискнуть отправиться осваивать новый мир. Все добровольцы – а их было пять тысяч, прошли строгий медицинский и психологический отбор. Каждый из них был молод, здоров и имел развитые навыки в какой-либо профессии, позволяя надеяться, что по прибытии они станут полезными и необходимыми членами нового общества.
И вот в назначенный день наш корабль-дерево стартовал. Без преувеличения, это был поистине великий день – все население Пняхии смотрело о нашем отбытии по своим деревянным ящикам. До сих пор в моей памяти эта картина - вокруг цветистой ограды космодрома толпятся взволнованные родственники колонистов, прощально размахивая тотемными шишками, благородно замшелые князья, сменяя друг друга, поднимаются на трибуну, чтобы пожелать нам удачи и сказать несколько торжественных слов, правительственные долбодятлы восторженно отстукивают без остановки свои сообщения для информационных агентств… Да, этот день навсегда вошел в историю нашей планеты – пусть эта история и была переписана потом…
И – старт! Не стану рассказывать подробности нашего долгого девятимесячного космического путешествия – главное, что, преодолев все трудности, мы, наконец, достигли цели. Оказав необходимую помощь колонистам в строительстве первого поселения, экипаж моего корабля стал готовиться в обратную дорогу - нас снова ждали девять месяцев пути.
Вернувшись на Пняхию, мы обнаружили, что стали национальными героями. Конечно, мне, как капитану корабля, от этой нежданной славы досталось больше всех. На одной из главных площадей столицы мне поставили памятник из красного дерева, в школах дети изучали мою биографию, и даже один из самых популярных сортов медового клейстера был переименован и стал носить мое имя. А что творилось вокруг меня в те дни! Куда бы я ни шел, меня сопровождали толпы восторженных почитателей, просивших, чтобы я вырезал на их спинах автограф. Молоденькие пняхские девушки дарили мне многообещающие взгляды. Самые известные и важные люди планеты почитали за честь познакомиться со мной и запросто приглашали к себе на обед…
- …О, это было самое прекрасное время в моей жизни. Видеть любовь и искреннее признание своих соотечественников – такое великое счастье выпадает не каждому… - Ко Пей Ко снова тяжело вздохнул и от него еще сильнее запахло прелыми листьями.
- …Потом было еще два рейса. К этому времени колонистов на Мухию перевозило уже три корабля. Но второй рейс на Мухию стал для меня последним – я был вызван в Штаб Космических сил, где получил новое ответственное задание – на экспериментальном корабле достичь соседней звездной системы Какту. Пняхские бюрократы и писатели-финтасты, вдохновленные делами на Мухии, уже строили новые экспансионистские планы по колонизации других звездных систем, даже не догадываясь, что в будущем нам всем придется горько пожалеть об этом.
Новый экспериментальный корабль летел с околосветовой скоростью. Путь предстоял неблизкий – звездная система Какту находилась от нас на расстоянии трех с половиной световых лет. Для нас полет должен был растянуться на долгие годы...
Чтобы достичь Какту, мы – я и два моих отчаянных товарища, также согласившихся участвовать в этом задании, должны были погрузиться в анабиоз. Для пняхов это дело вовсе не трудное – стоило лишь отказаться от воды… Но путешествие предстояло опаснейшее. Никто из пняхов еще никогда не преодолевал столь большие космические расстояния. Удастся ли нам благополучно достичь цели нашего путешествия? Окажутся ли надежными бортовые системы жизнеобеспечения? Насколько эффективно корабельная кора будет поглощать космические микрочастицы и не разрушится ли она со временем? Этого никто из нас не знал – ни члены экипажа, ни корабельные дендрологи-конструкторы…
Но судьба благоволила к нам. Без всяких тревог мы проспали все одиннадцать лет, пока автоматы, получив специальный сигнал бортового компьютера, не облили нас холодной водой.
К сожалению, на этом все хорошее для нас и закончилось. Собрать достоверную и полную информацию о соседней звездной системе нам не удалось. При входе в атмосферу одной из планет мы были обнаружены аэрокосмическими аппаратами местных жителей и задержаны. Кактусяне оказались довольно мерзким народцем – почти двадцать лет они продержали нас на своей засушливой планете, не давая и носа высунуть за ограду специально выстроенной для нас резиденции. Все это время наше общение ограничивалось беседами с офицерами кактусянской службы безопасности, которые просто так слова не могли сказать, чтобы не подколоть собеседника. Только позже я понял, что их колючий едкий юмор и тяжелая подозрительность, граничащая с паранойей, все это было следствием их обширных знаний о нравах антигеймтуры и вызвана естественным желанием жить тихо-мирно, не привлекая к себе внимания сумасшедших агрессоров.
Двадцать лет нам пришлось пробыть в плену, пока кактусяне, наконец, поверили в наши дружеские намерения, и отпустили нас с миром, взяв с нас клятвенное слово никогда больше не появляться в их звездной системе.
Обратный путь домой стал для нас чередой трагедий и испытаний. Только год мы пролежали в анабиозе, когда очередной ушат холодной воды привел нас в чувство. Многочисленные поломки в системах жизнеобеспечения и общая нестабильность в автоматическом управлении корабля, - все это потребовало нашего постоянного бодрствования. Через шесть лет, пав духом и окончательно разуверившись в том, что мы когда-нибудь еще увидим желто-зеленое небо Пняхии, покончил с собой один их моих помощников – заперся на камбузе и сжег себя в печи, на которой мы разогревали еду. Эта смерть так сильно повлияла на нас, что вскоре тронулся умом мой второй помощник, исполнявший обязанности инженера-техника – вообразив, что за бортом корабля приветливо шумят леса Пняхии, он выбрался наружу из шлюзового отсека и сгинул в бескрайнем космосе.
Я остался один. Впереди меня ждали еще годы полета. Я старался не отчаиваться, хотя мои надежды достигнуть родной планеты таяли с каждым месяцем – корабельные системы жизнеобеспечения продолжали изнашиваться, ставя под угрозу мое существование. Мне приходилось постоянно заниматься их ремонтом, попутно изучая в корабельной библиотеке различные технические дисциплины, чтобы справиться с этой задачей. Пожалуй, если бы не эти мои сосредоточенные занятия, то я, наверное, тоже сошел бы с ума, не выдержав одиночества и не дождавшись конца путешествия.
Но судьба пощадила меня, избавив от безумия и смерти в холодной пустоте космоса. Я выжил, хотя мои шансы вернуться домой казались ничтожными.
Когда корабль, наконец, достиг моей родной планеты, счастье мое было столь велико, что я смеялся и рыдал одновременно. От избытка чувств я даже потерял сознание, когда смотрел в дупло иллюминатора – так сильно кружилась моя голова.
О, тогда я еще не знал, что главные беды ждут меня впереди!
Оказалось, что за то время, пока длилось мое космическое путешествие, на Пняхии успели пройти столетия. За эти столетия многое успело измениться – и не в лучшую сторону. Главным же было то, что Пняхия уже несколько десятилетий вела изнурительную межпланетную войну со своей бывшей колонией Мухией.
История этого конфликта была такова. Как я уже говорил, природные условия на Мухии были иными, чем на Пняхии. Мухия находилась чуть ближе к нашему центральному светилу, вследствие чего климат планеты отличался повышенной влажностью, а континенты были сильно заболочены. Ко всему прочему, сила тяжести на Мухии оказалась несколько выше, чем на Пняхии. Все это в совокупности и заставило включиться эволюционный механизм у потомков первых колонистов, прибывших столетия назад осваивать чужой мир – проще говоря, у них началась естественная генная мутация. Благородная зеленая мшистость, оттенки которой имеют столь большое статусное значение у пняхов, приобрела у них со временем отвратительный темно-фиолетовый окрас, их тела стали шире и массивнее, а голоса раздражающе басистее. Даже половые бородавки у совершеннолетних мальчиков и девочек увеличились совсем уж до неприличных размеров. Казалось, что обитатели Мухии и мыслят, и ведут себя иначе - не так, как благородные пняхи, а грубо, вульгарно, с деревенской бесцеремонностью...
Все эти проявившиеся и закрепившиеся физические отличия привели к тому, что потомки колонистов стали демонстративно подчеркивать свою чуждость нашей цивилизации. Чтобы еще сильнее обозначить эту свою особость, они переименовали Мухию в Мняхию и стали называть себя мняхами. Пока исконные пняхи без устали подшучивали в своих газетах над цветом их мшистости, выставляя мняхов неотесанными деревенскими дураками, лишенными каких-либо признаков аристократичности, мняхи стали развивать идею своей исключительности, утверждая, что являются другой более совершенной расой.
Вскоре это взаимное презрение, расцветшее на бытовом уровне, перешло и на уровень политический. Межпланетное напряжение росло. Подозрения, оскорбительные намеки на чужую неполноценность, язвительные шуточки по поводу мшистости – все это в равной мере присутствовало с обеих сторон. Поэтому не удивительно, что обычная драка подвыпивших грузчиков, принадлежавших к двум родственным народам, произошедшая как-то под вечер в одном из баров мняхского космопорта, привела сначала к разрыву дипломатических отношений, а потом и к объявлению войны...
К моменту, когда я прибыл на родную планету, война длилась уже тридцать лет, лежа тяжелым бременем на экономиках двух планет. Не получив большого успеха в ходе первоначально проведенных военных операций с высадкой космического десанта, стороны обменивались массированными ударами беспилотных межпланетных ракет, несущих зажигательные заряды. Большая часть гражданского населения и Пняхии, и Мняхии, работала на военных заводах, которые их производили. В армию брали всех, несмотря на возраст и болезни. Дошло даже до того, что безмшистых мальчишек прямо со школьной скамьи призывали служить в летучие пожарные отряды. Горели леса, по ночам истошно выли орбитальные сирены, предупреждая о новых вражеских атаках. И конца всему этому не было видно…
Да, Олег Николаевич, начав колонизацию чужих миров, мы сами разрушили наше единство, и породили заклятых врагов из своих же рядов. Мы дали жизнь новой расе, с которой у нас в итоге оказалось так мало общего, что она стала претендовать на наше жизненное пространство и жаждать нашей гибели…
О войне я узнал в тот же день, когда мой корабль приблизился к родной планете и был сбит средствами противокосмической обороны. К счастью, я успел катапультироваться. И тут же был задержан лесным патрулем.
Мои несчастья начались, когда я назвал свое имя и рассказал офицерам, кто я есть. К моему ужасу и безграничному отчаянию, неблагодарные потомки встретили меня как злейшего врага. Поколение бюрократов и писателей-финтастов, заваривших всю эту кашу с колонизацией Мухии, давно сошло в могилы, их имена канули в лету, а вся вина за колонизацию пала исключительно на меня. Именно я был признан историками виновным в том, что Мухия была заселена. По мнению ныне живущих пняхов, то, что я сделал, было даже хуже, чем преступление, - это была ошибка…
Надо сказать, Олег Николаевич, что к моменту возвращения был я человек уже немолодой – листва на голове отшумела, опять же ревматизм. Все что я хотел – это покоя и уважения со стороны своих соплеменников. Признаюсь, я мечтал о деревянном Ордене Почета с дубовыми листьями и о небольшом материальном вознаграждении - персональной пенсии и государственной даче в заповедном лесу. Разве это было большой компенсацией за мое беззаветное служение Отечеству, за те многочисленные испытания и смертельные опасности, что мне пришлось претерпеть, за мое бесстрашное исследование дальнего космоса, открывающие пняхам новые перспективы? Но вместо всего этого я получил лишь оскорбления и плевки в лицо.
С первых же часов на родной земле моя жизнь превратилась в сущий кошмар. Стоило мне выйти на улицу, как прохожие начинали забрасывать меня гнилыми шишками. Дети кричали мне в спину всякие обидные гадости и корчили рожи. В продуктовых лавках никто не хотел со мной разговаривать. Ни одна вдова, коих во время войны стало в избытке, не смотрела в мою сторону - даже самая уродливая. А ведь я так хотел женского тепла после стольких лет воздержания… Но этим дело не ограничилось. Высокие военные чины грозили мне трибуналом. Правительственные чиновники требовали устроить надо мной показательный суд. За мной следила тайная полиция, подозревая меня в шпионских связях с мняхами. Ко всему прочему, меня несколько раз пытались убить – патриоты-фанатики обстреливали по ночам мой дом из реактивных спичечных коробок.
Жизнь на Пняхии стала для меня не только опасной, но и совершенно невыносимой. Каждый день, просыпаясь, я не знал, доживу ли до вечера. Скоро мое одинокое существование на корабле стало представляться мне раем – тихой обителью, словно специально созданной для мудрых размышлений и встречи старости.
И вот в один день я решил скрыться. Куда я собрался – об этом я, конечно, никому не сказал.
Но не прошло, можете себе представить, и двух месяцев, как появилась в поясе астероидов между Пняхией и Мняхией шайка миротворцев. А атаман-то этой шайки был, сударь мой, не кто другой...".
На этом месте Рунгер задремал и так и не узнал, чем закончилась эта немного скучноватая история. Сквозь сон ему чудилось, что его мягко подхватили и куда-то понесли.
Проснулся он от своего крика – он падал…