№ 41 Тупик, Долгий путь Опции

[NatashaKasher]

Королева-мать умирала. В схватке были переломлены ноги, разорвана шея. Живот –священное Чрево Города – вспорот. Она приняла судьбу спокойно: обычай! Жаль, что дочь выбрала старый путь, но…
Почти радостно королева смотрела на убийцу – та начала первый круг Танца. Стройное тело, ещё не знавшее сладких мгновений любви и мучительной бесконечности деторождений, грациозно извивалось перед гудящей свитой, павшими ниц служками и замершими гвардейцами-амазонками. В Городе впервые плясали Победу. Город живёт!
Умирающая задумалась, почему в своё время сама не бросила вызов? В страхе перед возможной гибелью? Из любви к Матери? Или из боязни за Семью? Кажется, тогда она решила, что таков Путь Любви, рождающий новую Семью и не разрушающий старую… Тот, кто стал Первым мужем, спас её, увлёк из королевских покоев. Его братья, их личная прислуга, старая нянька, дюжина амазонок – так возникла их Семья. По милости Богов родился Новый Город. Она отдала ему свой полёт… Свою жизнь!
Сейчас дочь завершит Танец и у Города появится новая Мать. Так должно быть! Но что это? Гвардейцы атакуют?! Не в силах остановить этот ужас, умирающая смотрела, как падает пронзённая стилетами амазонок Дочь, так и не ставшая Королевой… Как нападавшие корчатся в муках ритуального самоубийства… Как в смертельном страхе разбегается свита и бессмысленно суетятся служки… Королева-мать поняла, что Город обречён: Путь Любви оказался Дорогой Смерти. С её последним вздохом воцарился хаос…
Наутро небо над Городом разверзлось.

***

Двое сняли крышку улья. Долго глядели на пчелиную суматоху. Один вздохнул, безнадёжно махнув рукой:
– Вишь, Иван, какое дело?
– Матки задрались, дядь Паш! Друг дружку и кончили.
– Не-е. Молодую сторожа забили. Видать, крепко любили старуху, – он опустил крышку. Снова вздохнул:
– Вымрет семья-то. А ить хотели, как лучше!..

[Джек Скеллингтон]

Рассказ очень понравился!

Горе-пчеловоды, видя, как дрыгает умирающей ногой старая матка, подбрасывают в улей молодую девственницу, в надежде возродить рой.
Кевин Костнер и другие телохранители блюдут честь и достоинство пожилой пчёлки, воспроизводя натурную битву под рекламным слоганом «Стилет – лучше для мужчины нет!»

Финал рассказа для меня стал откровением: я никак не ожидал, что всё это написано про пчёл.
В моём представлении в первой части рассказа шла речь о дворцовых переворотах. Я нарисовал в воображении множество костюмированных и драматических картин: возвышенность и некоторая пафосность описания происходящего только способствовала этому.
Когда пошло описание танца, почему-то вспомнился танец Малькольма Макдауэла с перстнем-печатью, исполнившего роль Калигулы в одноименном фильме Тинто Брасса. Трагическая атмосфера нагнеталась автором очень умело, как вдруг – трах-тарарах! – появились чесучовый Ваня и сермяжный дядя Паша.

Контраст между возвышенной первой частью рассказа и кондовой второй получился очень ярким. Я мысленно всплеснул руками и немало удивился такому повороту событий.

Помимо ясного сюжета и очевидного конфликта, в рассказе содержится ещё и философский подтекст о тщетности бытия.
Как говорят учёные мужи, сколько ни верти задницей, обязательно кто-нибудь подложит тебе свинью, причем из самых лучших побуждений.

Восхищаюсь способностью автора говорить просто о сложном, причем, так захватывающе и интересно.
Рассказу – жирный плюс!