Угу. Аналогично. )))

"Чтобы жрать, надо работать, - изрек поп марксистко-ленинскую аксиому." (с) - вообще-то, из второго послания апостола Павла Фессалоникийцам, про ленинскую интерпретацию поп знать не мог. Хотя, в начале Вы ему "ленинский прищур" дали...Он точно не попаданец? Если же это "внутренний голос" персонажа, его восприятие, так разве не надо уточнить? Далее по тексту ожидается, выходит, Китеж-град? Из "нашего" батыева нашествия - туда телепортировался и портал обеспечивает? Любопытно, на озеро из "Мы из будущего" похоже не станет? Про "колхозы" - интересно, как решите проблемы, описанные Шолоховым?

Китеж-град, по-моему, очень архетипический образ, свойственный многим культурам. Невидимый мистический город, который хранит эээ духовные скрепы народа и появляется в самые трудные времена.

Глава 8
Олег даже вспотел, живописуя перед селянами все преимущества коллективного хозяйства или обхоза, как он его назвал. Слова "коллектив" в здешнем языке, понятно, не было. Говорил минут сорок. Сложность состояла в том, что он сам не очень понимал, как это будет выглядеть в результате, поскольку был жителем городским, хотя в детстве почти все школьные каникулы проводил в деревне у бабки в Псковской области. Ясно ему было одно – для повышения эффективности труда и получения массового продукта для торговли, производство надо укрупнять.
Плюс был в том, что после одержанной победы мужики почувствовали себя увереннее, сплотились. Да и у самого Олега авторитета прибавилось. Но проблема заключалась во времени года, в которое он затеял свои революционные перемены. Если бы сейчас была весна и пора сева, а припасы за зиму истощились, сподвигнуть крестьян на общее дело было бы проще. Но приближалась пора сбора урожая, когда собственнические интересы брали верх.
– Вот тебе, Макар, – обратился Олег к внимательно слушающему его мужику, который жил через два дома от него, – чтобы посеять рожь, что надо?
– Земля надо, – уверенно ответил Макар.
– Земля – понятно. Еще что?
– Соха, борона.
– А лошади у тебя нет?
– Эээ, – протянул Макар, давая понять, что лошади у него нет и не предвидится. – Жена есть, дети лямку тянуть.
– Вот. А в обхозе будут лошади, которые станут работать для всех.
– Обхоз лошадей дарить? – обрадовано спросил Макар.
– Не дарить. Общие лошади будут. А вот если ты сам по себе, даже если у тебя мерин есть, тебе его кормить и содержать надо. Это не каждый потянет. Товар, если какой на продажу остался, в городище опять же самому надо везти торговать. Или же просить кого, а за это часть товара отдавать. А в обхозе этим отдельные люди заниматься будут. А самое главное, часть продуктов обхоза будет закупать бюджет… то есть общак села.
– Это Михаил что ли?
– Совет из нескольких человек, которым вы доверяете. Люди здесь на виду, все про всех всё знают. Есть и еще кое-какие задумки, так что всем советую вступать в обхоз.
– А если я, к примеру, не хочу?
Олег давно заметил группу из пяти стоявших чуть отдельно от других мужиков. В основном тут были хозяева зажиточных дворов, у которых имелись и лошади, и скотины было побольше. Один из этой группы и задал вопрос.
– Обхоз дело добровольное, – весело сказал Олег.
В наступившей тишине все услышали, как Макар негромко проворчал:
– Хорошо хоть не обхез.
Народ засмеялся.

Уже несколько дней Олег ломал голову над производством бумаги. Допустим, примерный технологический процесс он знал, читал когда-то. Проблема была за пустяком – за опилками. Казалось бы, ерунда. Но где их взять опилки там, где нет пил?
К его удивлению, кузнецу устройство пилы было известно.
– Пустая вещь, – махнул рукой Иван, когда Олег углем изобразил ему на стене кузни пилу. – Каждый зуб вырубить, потом проковать, потом завести. Много времени тратить. Зачем?
– Деревья пилить, доски делать.
– Бревно на доски мужики быстро топором распускать.
Олегу уже довелось наблюдать процесс распускания бревен на доски. Он вынужден был признать, что местные мастера клиньями и топорами делают это действительно быстро. Только вот качество таких досок оставляло желать лучшего, да и брака было много.
А что, если опилки не пилить, а молоть из щепы?
– Иван, а чем вы зерно мелите?
– Так, кто в ступе толочь, а кто мельница иметь.
– Погоди, – не понял Олег, – в деревне мельницы есть? А почему я не видел?
– Так в избе много кто иметь. Для рук мельница, как ступа.
– А, ручные, – в голосе Олега проскользнуло разочарование. – А жернова где берете?
– Сами делать или в городище покупать.
– А большие жернова в городище продают? Например, в сажень шириной.
Иван задумался.
– Сажень, не сажень, но видеть я там такой. Еще думать, зачем большой камень продавать. Неужто такие мельницы бывать?
– Конечно бывают. Вот еще что, ты золу из горна куда деваешь?
– Часть в огород, еще щелок ставить – постирать, помыться. Остальное… – Иван махнул рукой куда-то в сторону реки, где за проселком были вырыты ямы для бытового мусора.
– Мне зола будет нужна и щелок. Не выбрасывай.
После разговора с кузнецом, Олег решил остановиться на мельнице вместо пилы. Заодно можно было отработать технологию большой мукомольни, которую он планировал поставить на реке ближе к следующему лету после паводка. Ехать в город за жерновами сейчас было не с руки, дороги вот-вот развезет. Да и на что покупать? Транжирить казну следует экономно, на самое необходимое. А траты на непонятные пока никому фантазии Михаил и Афанасий вряд ли одобрят. Совет села, как никак.
Идею вытесать жернова самому он отмел сразу – не из чего, да и нечем. Оставался композитный жернов. Подумав, Олег решил изготовить его из армированной прутьями глины с наклеенными на рабочую поверхность небольшими плоскими камнями. Клей – на основе смолы хвойных деревьев, либо известково-песчаная смесь. Известняк в окрестностях деревни был, о чем поведал тот же Иван.

Свой первый прорыв в области прогресса Олег совершил там, где совсем этого не ожидал. В селении несколько человек занимались изготовлением горшков. Но признанным авторитетом в этом деле был Трофим. К нему Олег и отправился вечером за информацией о ближайших залежах глины.
Трофим сидел на задворках своей избы и на нескладном столике лепил крынку, зачерпывая из старой потемневшей бадьи сметанообразный раствор глины и стараясь придать изделию округлую форму. Понаблюдав за ним несколько минут, Олег задал вполне естественный вопрос:
– А почему без гончарного круга?
– Чего говорить? – Трофим критически осмотрел кривую крынку и с досадой смял ее рукой.
– Берешь круглую плашку. Крепишь ее на вертикальную палку…
– Какую палку?
– Которая стоймя стоит, – Олег поднял указательный палец, положил на него сверху открытую ладонь и покрутил туда-обратно.
– На кой? – удивился Трофим.
– Кладешь сверху глину, крутишь плашку, ладонями лепишь.
Гончар немного подумал.
– Как на ходу лепить? Так-то не выходить ничего, а тут еще крутиться станет. Да и как крутить и лепить сразу? Две руки-то у меня.
– А голова тебе зачем?
– Головой лепить? – изумился Трофим.
– Головой думать. Снизу второй круг к палке, его ногами крутишь. Понял?
– Понять. Чего не понять? Дело нехитрое так сделать. Чудно только.
– А ты попробуй.
Глину брали в двух верстах от деревни на подмытом берегу реки. Только оказалось, что приготовить глину для работы не так просто. Он-то по наивности считал, что достаточно накопать нужное количество, развести чуть водой, чтобы помягче была, и лепи, что хочешь. Из косноязычного рассказа Трофима он узнал, что материал сначала высушивают, потом кладут в мешок и дробят в пыль большими деревянными молотками. Затем просеивают, и уже после разбавляют водой для работы.
Олег с горечью подумал, что ему вообще никогда не удастся сделать даже таких примитивных вещей, как мельница или кирпич. Один технологический процесс тащил за собой второй, тот – третий, и конца этой цепочке не было видно. Но опускать руки при первых же затруднениях ему не хотелось. Поэтому утром, взяв лошадь с телегой и пару деревянных лопат, они вместе с Трофимом отправились на место добычи.
Когда они уже загрузили на телегу глину, количества которой должно было хватить на изготовление двух небольших жерновов, гончар тронул Олега за плечо:
– Глядь.
По берегу к ним приближался молодой парень. Вышел он, должно быть из прибрежных зарослей, но, насколько знал Олег, в той стороне поселений вблизи не было. Высокий, широкий в плечах, широко улыбается. Но что-то в этой улыбке Олегу не нравилось. Искусственная она была какая-то, глумливая, как у гопника на городской окраине. Одет просто, но как-то не по-деревенски, не по-домашнему что ли. На поясе нож в чехле, другого оружия не видно.
– Знаешь его? – шепнул Олег.
– Первый раз видеть.
Парень приблизился:
– Здоров будь, мужики.
– И тебе здравствовать, – настороженно откликнулся Трофим.
– Что делать тут?
Тут вмешался Олег:
– А кто спрашивает? Назовись сначала, потом спрашивай.
Парень среагировал на необычную манеру речи, прищурился, улыбка медленно сползла с лица.
– Звать Иван.
От Олега не ускользнула небольшая заминка между двумя произнесенными словами.
– Тезки, значит, – ответил он. – Все трое.
Трофим удивленно посмотрел на него, а парень снова заулыбался. Понял.
– Что делать тут, тезки? – снова спросил он.
– Свое дело делаем.
Олег сам не понимал, отчего начал сразу бычиться, но не нравился ему этот чужак. Словно подтверждая подозрения, тот как-то помрачнел и сказал уже с вызовом:
– Лошадь у вас хорошая.
– Самим нравится.
Парень непроизвольно повернул голову, словно оглядываясь на кусты, откуда вышел. Олег сделал шаг назад и будто невзначай положил руку на край телеги, откуда торчала рукоять лопаты. Трофим же растерянно крутил головой, глядя то на одного, то другого. Олег окликнул его:
– Тезка, поворачивай телегу, домой поедем, – Потом уже, обращаясь к незнакомцу. – Пора нам, дел еще много.
Вынул из телеги лопату и стал для вида протирать ее сорванным пучком травы. Трофим не сразу понял, но среагировал правильно. Взял коня за узду и стал поворачивать телегу. Олег демонстративно вытирал чистую уже лопату, глядя на парня, а тот мрачно следил за ними.
– Ладно, тезки, – сказал он, – увидеться еще.
Повернулся и направился к кустам, из которых появился.

Когда вернулись в деревню и начали разгружать телегу перед избой, к плетню подошел сосед:
– Слышь, Светлый. Тебя Афанасий искать. Народ тебя ждать.
– Какой народ?
– Злой народ. Соседи приехать. Говорить, вина на тебе есть.
Олег вздохнул, вымыл руки, умылся и направился по направлению к часовне.

Неужели необходимо СТОЛЬКО бумаги там, где в соответствующий исторический период обходились берестой?! Или эпизод необходим для демонстрации "подготовленности" попаданца, ведь бересту туземцы и без "светлого босса" могут изготовить, а здесь столько моментов для "юмора" предвидится?

Пошло прогрессорство. Разочарован. Жёрнов, бумага, гончарный круг... Алекс Унгерн, не боитесь всё испортить?

Вы же сами ниже описали типичное прогрессорство с гончарным кругом... Что-то у вас расходится.
Я начал читать с конца, и вот не понял: почему у вас местные так странно говорят? Как чукчи какие-то?
А в целом интересно.

Школы нужны. Учет в хозяйстве нужен - а это документооборот. На бересте неудобно.

Разве это прогрессорство? Это мелочь. А баланс соблюсти между прогрессорством и приключениями сложно, вкусы у всех разные.

Мир не наш, а параллельный, примерно соответствующий по развитию IX-X веку, но с элементами магии и своими заморочками. Чисто в прошлое отправлять не стал отчасти из-за языка, ибо по-старославянски ни я, ни читатель не понимают)

А как в Великом Новгороде обходились? И в школах (Онфим-школьник небезызвестный), и в личной переписке ("я послал тебе бересту..."), и при учёте: " Сочетание многочисленных деревянных замков для запирания мешков с ценностями и берестяных грамот, отражающих детали организации фискальной системы, внесли ясность в очень сложную проблему. Изучение фиска обеспечивается берестяными грамотами, найденными в разных раскопах Новгорода и относящимися к разным столетиям его истории." (с) В. Л. Янин. Так что с Вашей стороны наблюдаем "умножение сущностей сверх необходимого" (С) У. Оккам

Если человек знает примерный рецепт приготовления бумаги, почему бы не попробовать? Хотя, по качеству, она конечно от бересты мало отличается, но все удобнее.

Тратить ресурсы и время на материал, имеющий многократно более дешёвый и гораздо более доступный, да ещё исторически проверенный аналог? Заняться, похоже, этому человеку нечем! Или "Боярской сотни" перечитал в своё время излишнее количество...И, кстати, ещё попадались смутно знакомые места.

Глава 9
Внешне Олег выглядел спокойным, но внутри у него все кипело. Так и хотелось отоварить табуреткой самодовольного старосту соседнего поселения, решившего в легкую поживиться за их счет. Приперся он в сопровождении четырех бугаев, двое из которых были его сыновьями, как шепнул между делом Афанасий. И как только умудрился таких молодцов заделать? Сам-то низенький, кривоногий пузан с лысиной и глазами навыкат. Приехал и с ходу выдвинул требования, мол, мокровцы должны выдать им половину взятой у казар добычи.
- Это, Степан, какое же есть на то основание? – удивился от подобной наглости Михаил.
Основания были такие. Казар побили, и теперь всем соседям придется лихо – это раз. Свою долю дани соседи выплатили раньше, и она вполне могла находиться во взятом обозе – это два. С соседями надо по-христиански делиться – это три.
Афанасий и Михаил растерянно смотрели на Олега, а тот сидел и молчал, буравя гостей по очереди взглядом исподлобья. Злость, закипавшая внутри, была для него непривычной. Он вообще после встречи с нежитью стал ощущать в себе какие-то странные перемены. Раньше Олег конфликтов всячески старался избегать, да и вообще на первые роли никогда не лез, предпочитая жить по принципу «моя хата с краю». Ему проще было уступить или извиниться, чем ввязываться в конфликтную ситуацию. Даже, когда он прекрасно понимал, что его элементарно разводят. После того случая на болоте, его будто подменили. Взять хоть сегодняшнюю странную встречу на реке. С чего он наехал на того парня? Да, было в нем что-то неприятное. Олег и сейчас был уверен, что вышел к ним незнакомец не с добрыми намерениями, и встреча с ним не последняя. Но по сути-то ничего худого тот не сделал и даже не сказал. Заметил Олег за собой и некоторые другие изменения. Вроде, как стал он более выносливым. Нет, огромные камни ворочать в одиночку не мог, силы в нем не прибавилось. А вот уставать стал меньше. Первым это отметил Трофим, когда они кидали лопатами глину в телегу. Сырая глина – вещь для погрузки непростая, поэтому гончар быстро умаялся. А Олег, как ни в чем не бывало, продолжал махать лопатой, на что ему и указал спутник.
Раньше Олег любил поспать, а теперь ему на сон хватало часов пяти, и он себя прекрасно чувствовал. А самое главное, стал он каким-то холодным, отстраненным, будто вынули частичку изнутри, а на место вставить забыли. И вот эту пустоту иногда заполняла непривычная и словно чужая злость.
- Все сказал? – спокойно спросил он гостя, когда тот снизил поток красноречия, перечисляя, что у них забрали казары, и что они намерены получить обратно от неразумных соседей.
- Все, - ответил Степан. – Теперь хотеть тебя послушать.
Олег чуть наклонился вперед и заговорил негромко ледяным тоном:
- За то, что мы в бою взяли, кровью наших мужиков заплачено. Добыча наша, здесь и останется целиком.
Степан открыл уже, было, рот, чтобы возразить, но Олег поднял ладонь, останавливая его:
- Дань теперь будете давать нам. Людьми не возьмем, но десятину с труда брать буду.
При этих словах четыре детины за спиной соседского старосты угрожающе придвинулись и взялись за ножи или топоры – у кого, что было за поясом. Степан побагровел от злости и даже не нашелся, что ответить на такую наглость.
- Сколько у них дворов в деревне? – спросил Олег Афанасия, не отрывая взгляда от собеседника.
- Так полторы дюжины, как не больше.
- Выбор даю. Или десятину со своей земли даете, или перебираетесь жить из своего Мокрово в наше Мокрово. Здесь на первый год от подати освобождаем, потом платите ту же десятину, но уже на общее. С перевозом изб, кто надумает, поможем. Или тут новые поможем ставить. Да и выбора у вас нет. Не сейчас, так через год вернутся казары, пойдете под нож.
- Ах ты, волчий сын, - взорвался наконец Степан. – А за кого казары нас на ножи ставить? За тебя.
- А тебе нравится жить, как сейчас живешь? Урожай отдавать, чтобы по весне лебеду жрать? Дочек на потеху, сыновей в рабство? Хотя, своих-то, вижу, сберег, - Олег перевел взгляд за спину Степана.
Один из сынков соседского старосты не выдержал наглости, выхватил нож и шагнул к Олегу. Тот вскочил и заорал внезапно:
- А ну, стоять! Я – Светлый, мне власть дана. Я умертвию в глаза смотрел вот, как тебе сейчас, - он уставился в глаза громиле. Тот, видимо, что-то увидел во взгляде Олега и остановился в нерешительности. – А вам сейчас дело говорю. Ослушаетесь, сожгу. Решите правильно, не пожалеете. Три дня вам на размышление, за ответом сам приеду. Все сказал.

***
- Нельзя так-то, - сказал Михаил, когда дверь за гостями с грохотом захлопнулась.
- А так, как они, можно?
- Оно тоже верно, - почесал староста в затылке, - да только круто ты взять, Светлый. Правда жечь хотеть?
- Не хочу. Но если ослушаются, сделаю, как сказал. Городище надо ставить, людей надо. Иначе всем конец.
- Вроде бы правильно говоришь, - вмешался молчавший до сих пор Афанасий, - но соседи ведь, не бусурмане какие.
- А пришли, как бусурмане, не свое требовать. За оружие хватались. Думаешь, пожалел бы нас этот Степан, если бы сила у него была?
Поп покачал головой.
- Степан, конечно, плохой человек. Давно нам гадит. То наши всходы своим скотом потравит, то сено покрадет, то девку в лесу снасильничают. Но там же не один Степан, хороших людей больше.
- Вот их и будем спасать.

***
- Вот голова, - Трофим радовался, как ребенок, - вот, что удумать. А я, дурак, не догадаться. А ведь просто так.
Гончар приперся к Олегу ни свет, ни заря, но тот уже был на ногах, осматривал конструкцию крыши своей избы на предмет возможного ремонта и усовершенствования. Осенние дожди не за горами, а в избе у Светлого течет – непорядок. Другим избы обещал ставить, а сам в худой живет.
В руках у Трофима была обычная крынка. Не бог весть, какая вещь, но, по сравнению с тем, что выходило из рук гончара раньше, она была просто произведением искусства – ровная, гладкая, устойчивая.
Олег придирчиво осмотрел продукт первой внедренной им в этом мире технологии и остался доволен.
- А главное, быстро как. Не в сравнение с прежним. Теперь много хорошего товара делать. Менять хорошо будет, - радовался Трофим.
- Погоди менять. Пока запас делай, но никому не отдавай. Есть задумка у меня. Да не бойся, своей выгоды не упустишь.
Практически полное отсутствие денежного обращения сильно удручало Олега и ставило крест на быстром развитии даже самых простейших технологий. Меновая торговля была неудобна и неэффективна. Как он понял из разрозненных сведений, собранных понемногу, централизованного государства тут не было. По крайней мере, на территории, куда его занесло. Были какие-то местные князьки, но те находились под полной властью казар и использовались теми для минимального поддержания порядка и частично для сбора дани. Имелись какие-то заморские монеты, но популярностью они не пользовались. Если и ходили, то только в городищах, да и там их брали скорее за ценный металл, содержащийся в них, а не как деньги.
Начеканить монет из взятого в добыче серебра сейчас ничто не мешало. Только вот никому эти монеты были не нужны. И Олег подозревал, что если они на них и станут что-то менять, то только затем, чтобы перелить обратно в металл. Поэтому, чтобы ввести деньги в оборот, нужно создать на них спрос. Еще в той, прошлой жизни его как-то заинтересовала странная зависимость курса доллара от состояния фондового рынка: если акции на бирже падали, курс доллара рос. Казалось бы, все должно быть наоборот – раз акции национальных предприятий обесцениваются, то же самое должно происходить и с национальной валютой. Но, как оказалось, возрастающая в таких случаях активность биржевой торговли приводила к повышенному спросу на доллары. Что нужно, чтобы создать спрос на деньги? Открыть магазин, где продавать товар только за монеты по выгодным для покупателя ценам.
Серебра, взятого в казарском обозе, было не так, чтобы много, но и не мало. Содержалось оно в каких-то кусках и обрезках. Олег долго втолковывал членам деревенского совета в лице попа и старосты, что такое кредит и зачем он ему нужен. Серебро из общака он брал в долг на год, обязуясь вернуть тем же металлом или товаром, плюс десятину сверху. Его попытались было уверить, что слова в присутствии двух свидетелей будет достаточно, но он настоял на расписке, выполненной Афанасием на куске бересты, где заемщик накарябал стилом кривую подпись: Олег Светлый.
Вечером Олег вывалил на верстак в кузне кусок металла:
- Иван, сколько в серебре кунья шкурка стоит?
- Так ведь, какая шкурка, смотреть надо.
- Средняя, по сезону.
- На глаз показать.
- Идет, руби.
Кузнец отхватил зубилом небольшую часть.
- Вот под такой кусок надо сделать круглую форму и отлить две дюжины…
Олег взял уголь и начертил на стене рисунок с надписью «1 рубль».
- С другой стороны должно быть примерно так…
Рядом с первым рисунком появился второй круг.
- А курица зачем? – удивился Иван.
- Это двухглавый орел.
Кузнец задумчиво всматривался в рисунок, потом перевел взгляд на Олега. Хотел было что-то сказать, но промолчал.
- Еще нужно две дюжины в половину размером, - на стене появился рисунок с надписью «Полрубля». – И четыре дюжины четвертушек.
- Формы долго делать, - покачал головой Иван.
- Не тороплю. Платой не обижу.
Уже выходя, Олег обернулся:
- Льешь рубли только по моему заказу. Формы после отливки мне. Свои не делай, не надо.
Сказал вроде спокойно, но у Ивана от его голоса мороз прошел по коже. Когда Олег вышел, кузнец перекрестился.

Прям вылитое "Белое солнце пустыни". А ГГ начал вести себя, как пахан на зоне. Общак вон, уже собирает. Но написано, всё-равно, хорошо. Давайте дальше.

Итак, до диких-не-пойми-кого добралась "цивилизация"? Реально, с какого времени Вы представляете гончарный круг? Раньше думал, что тут шутка затевается, нет - всё всерьёз. Выходит - авторский допуск...Увы. Сравнительная покупательная способность рубля серебра и беличьей куны в соответствующий период истории Вас тем более не смущают, как понимаю? Ладно, Джон Ло Вам в помощь!

Русь, Поволжье, Германия - с 9-10-го века. Не вижу противоречий, хотя сам был удивлен.

Да, с мелкой монетой будут проблемы, и я их для себя еще не решил. И вообще, ссылаться на какие-либо источники бесполезно, потому что, скажем прямо, нет ни одного человека, обладающего хоть какими-то точными данными о том времени. Бронза? Замечательно. Откуда медь и олово? Вообще-то некоторые всерьез сомневаются в существовании т.н. бронзового века, поскольку олово в то время можно было добыть в 1-2 местах на планете.

Отговорка "Никто не знает, как было на самом деле" любима многими, но...По поводу керамики: Черняховская культура, 3-4 век, до гуннов. И тем более - до хазар. Дома - полуземлянки с обмазанным глиной плетнём, но-таки гончарная керамика, на круге! Как раз на территории будущей Руси-Украины. Это во-первых. Во-вторых, в Вашем произведении уже настолько развитое христианство, что трудно представить, как знавшие гончарный круг иудеи, затем римляне, затем византийцы не донесли такое "изобретение" до "диких варваров" вместе с другими достижениями. Что до "олова", так первая бронза была со свинцом, мышьяком и прочими случайными примесями, и Касситериды не зря так в античности называли. Термин "Бронзовый век" действительно не вполне научный, так он здесь при чём? По поводу денег и фамилии Ло - лучше познакомиться, а то Ваш ушлый сосед Степан может догадаться, как заменить неприятному "светлому" ценное серебро на даровых (в лесу - море!) белок. Конфуз получится, однако...Заметьте, я вообще не историк, и то в глаза бросаются анахронизмы и натяжки, что ж будет, если профессионал прочитает? Извините, не из придирок всё это пишу: хотелось помочь повысить качество текста.

Хм... действительно ваши русичи какие-то сильно отсталые... А еще меня гложат сомнения насчет выживаемости государства из одного отдельно взятого колхоза... Масштаб какой-то махонький!

Давайте не будем про Вавилон, Шумер, Древний Египет с электрическими батарейками. А вот еще Аркаим был, тоже на территории России. Интернета тогда не было, поэтому даже в соседних деревнях уровень ремесел мог сильно различаться.

Новгород и Москва выросли из отдельно взятых деревень. Это только Питер сразу в качестве столицы на болотах поставили. Эксперимент, кстати, не удался.

Телеги с колёсами есть, ковка железа есть, а вот до круга гончарного не додумались? Не верю! Одно из доказательств развитых транспортных связей - из Вашего же текста. Другое связано с религией. Православный храм в населённом пункте есть, а когда крещение чего-то там было? Откуда и как направлялось? Кто изначально миссионерствовал и письменность нёс? В историческом 9-ом веке уже много чего существовало, а так...Пускай попаданец и батарейки изобретёт, я не жадный! Только нарушать логику исторического развития зачем? В общем, чем дальше в текст, тем меньше правдоподобия. Это дело Автора, конечно.

Я пишу по доступным мне историческим данным. По ним гончарный круг появился на Руси в 9 веке. Пилы, кстати, стали применять на Руси вообще в 17 веке при Петре1.

Так и я задаю вопросы на основе элементарных археологических и прочих исторических знаний! Реально, посмотрите "Черняховская культура", и-нет легко покажет...Что до пил, так и скандинавам они долго нужны не были: дракары из таких же колотых досок, как и славянские тесовые крыши. Вообще-то имеются в виду пилы для роспуска бревна на доски, а малые лучковые пилы очень даже в ходу были. У Вас тележное колесо (сложнее устроенное, чем гончарное) есть, а гончарного круга нет - вот где анахронизм! Разрыв между распространением христианства, даже с постройкой церкви (т.е. не с миссионером дело имеем, с укладом культурным!) и общими признаками архаичного хозяйства слишком разителен. Да, и почему кузнец (или кто там? Подзабыл, извините...) "трапезничать желает"? Слово-то из греческого пришло, когда успело в деревенский быт войти, через попа? Понимаете, не касаясь сюжета и возможности ГГ внедрить те или иные достижения, все мелкие бытовые и боевые (чего ещё не касался, а надо бы) нестыковки очень цепляют, когда хоть немного "в теме".

Ну почему я должен на черняховскую культуру-то смотреть? Давайте на древнеримскую посмотрим и зададимся вопросом, почему в Древнем Риме были керамические унитазы, а у соседей они появились столетия спустя. И почему майя не изобрели колесо? Да откуда мне знать, почему так сложилось, и правду ли пишут историки. Археологические слои вообще датируются практически от балды на основании принятой теории, которая вполне может оказаться ложной.

То есть, если правильно понял, вся археология с этнографией идут лесом, а Вы изобретаете нечто "своё"? И объяснений, кроме "так я вижу" больше не будет? Ну, извините ещё раз. Тогда всё, вопросов больше нет. И да - читать тоже больше не буду, обещаю.

Что я изобретаю?
"Подавляющее большинство деревенской посуды изготовлено на ручном круге. Переход от лепной керамики к гончарной, т.е. круговой, произошёл в конце IX – начале X в"
Археология СССР: Древняя Русь. Город, замок, село./ Под ред. А.Б, Рыбакова . – М.: Наука, 1985. - С.123.
Только не пишите опять, что гончарный круг был известен в Индии во 2 тысячелетии д.н.э.

Прекрасно, что цитируете Рыбакова. И я немного: "В "трояновы века" славяне Среднего Поднепровья (северная лесостепная половина так называемой черняховской археологической культуры) пережили новый и весьма ощутимый подъем. Развилось ремесло, появился гончарный круг, домницы для варки железа, ротационные жернова." (С) Б. А. Рыбаков. "Мир истории. Начальные века русской истории" М., Молодая гвардия, гг. 1984, 1987. Ну, ладно. Соглашусь, что всё это напрочь смели гунны и никаких достижений культуры описанного региона к 9-ому веку не сохранилось, раз так удобнее для Ваших дальнейших построений. Да и описываете Вы "более северный" регион. Но тогда над славянским населением должны превалировать финно-угры либо балты. А вот ещё из Рыбакова, про быт. "Русские крестьяне X--XII веков селились небольшими неукрепленными деревнями и селами. Древнее название для сельского поселения было "весь". Центром нескольких деревень являлся "погост", более крупное село, в котором был сосредоточен сбор феодальных оброков. Крестьянские избы и хаты представляли собой небольшие жилища, топившиеся по-черному так, что дым из печи обогревал все внутреннее пространство и лишь потом выходил в небольшое оконце. На севере избы рубили из бревен и ставили прямо на земле; деревянного пола не было. На юге, используя сухость почвы, хаты глубоко врезали в землю, так что в них приходилось, как в землянку, спускаться по двум-трем ступенькам. Печи на севере делали очень большими (то, что называется "русской печью") на особых срубах, а на юге довольствовались небольшими глинобитными печами или каменками.
Рядом с избами иногда располагались хозяйственные постройки, небольшие овины-"шиши" для сушки нопов, крытые глубокие ямы для жита, упомянутые в "Русской Правде". Среди домашней утвари следует упомянуть ручные жернова для размола зерна, бывшие почти в каждом доме, деревянные бочки, корыта, глиняные горшки, корчаги. Освещались избы лучиной или глиняным светильником-каганцом с просаленным фитилем." (с) - указ. источник. Далее - о церквях: "Отличием деревни XI--XII веков от более поздней было то, что христианская церковная организация еще не проникла в нее. В деревне по-прежнему господствовали старые языческие обряды; над умершим насыпали высокие курганы, а кое-где, как в лесной земле вятичей, совершали еще обряд трупосожжения. Впрочем, церковную десятину, налог в пользу епископа, вероятно, платили и христиане, и язычники." (С) - там же. Так что описанная Вами для 9-10 века ситуация странна. Заметьте, вопросов более не задаю.

Ужасный текст. Но радует, что идея вроде бы неплохая. Имхо

Что б вы там понимали. Вас забанили в моей теме, так начали поливать фекалиями другие? Мне вы крайне неприятны. Было бы хорошо, если бы вас навсегда удалили с этого форума.

*** Называть чужой текст ужасным может лишь тот, кто безоговорочно уверен в превосходстве своего.

Глава 10
Глина, разбитая на мелкие комки, сохла на скупом сентябрьском солнце, заняв всю площадь вокруг избы Олега. По хорошему, как разъяснил Трофим, глину на изделия надо брать зимой, мерзлую, а сушить в теплой избе. Но времени на это не было. Олег тем временем готовил небольшую печь для обжига будущих жерновов. Сделав несколько ходок с телегой к реке, навез крупного и мелкого камня, вырыл за деревней круглую яму диаметром метра два и в рост глубиной. Отступив от стенок, принялся выкладывать сооружение из булыжников, обмазывая их глиной. Глину на обмазку брал сырую, чуть разводя ее водой и добавляя песок. Понимал, что делает наверняка все неправильно, но других идей не было, а знаний в этой области он не имел.
За работой пришла вдруг идея. Если дерево выжигают для угля, который дает более высокую температуру, то почему нельзя то же самое делать с торфом? Снова взял телегу и направился к двум мужикам, которые занимались в селении углежогным промыслом. Разъяснил им, что требуется. Мужики почесали в затылках, подивились идее палить жирную грязь, но спорить не стали. Вместе поехали к краю болота, где Олега нашли после его встречи с нечистью, и он показал им, как снимать пласт, резать сырье на куски и сушить. Яму для обжига наказал рыть большую, потому как те объемы, с которыми до этого работали углежоги, были пустым переводом дров. Объяснил мужикам основы логистики и экологии. Дым от их ям был настоящим бедствием для крайних домов, особенно, когда ветер дул в сторону деревни. С логистикой тоже дела обстояли не лучшим образом. Ближайший лес давно вырубили, поэтому дрова приходилось возить издалека. Олегу удалось убедить мужиков, что новую яму выкопать легче, чем таскать дрова к старой. Разница, вроде, и не велика, но такие лишние трудозатраты тут и там складывались в общую большую экономическую неэффективность.
Сложив в первый день нижнюю топку с поддувалом, на следующее утро Олег принялся за стены печи. Тут его поджидала еще одна трудность – кверху своды печи сходились, а класть арку без армирования он опасался. Пришлось снова привлекать Трофима, который имел хоть какое-то представление о режимах сушки и обжига глины. Вместе с ним и был выработан примерный поэтапный план кладки, сушки и обжигания самой печи.
Тем временем, обхозники принялись за постройку большого скотного двора. К удивлению Олега, строили здесь довольно быстро, несмотря на примитивный инструмент. Правда ему пришлось вмешаться, когда выбирали место под строительство. Во-первых, он вынес ферму подальше за околицу ниже по течению реки. Кроме того, наказал рыть отстойник под сточные воды хотя бы для минимальной их очистки.

***
Минуло три дня, отведенных ультиматумом соседям. Вестей от них не было, как, впрочем, и ожидалось. С утра, взяв с собой Добра, Кузьму и еще несколько мужиков, хорошо показавших себя в стычке с казарами, Олег отправился за ответом. В седле он держался пока не очень уверенно, поэтому, не долго думая, уселся в обхозную телегу. Рядом крутилась Дара, которую Олег решил взять с собой. Он уже имел возможность убедиться, какое впечатление производит невиданный в этом мире зверь с голубыми глазами, и не собирался отказываться от этого статусного ресурса в предстоящей операции.
– Побьют вас насмерть, – сказал перед отъездом Афанасий. – Не спустит вам Степан с сынками такой обиды.
– Даст бог, не побьют, – благочестиво ответил Олег.
Но, как говорится, на бога надейся, но семь раз отмерь. Потому сразу после отъезда Степана, Олег послал ему вслед Кузьму с целью провести разведку на местности. Вернулся тот только этой ночью и рассказал много интересного. Собственно, деревни стояли неподалеку друг от друга, жители часто меняли товар. Две семьи даже были в родстве. Так что информация о соседях имелась. В Нижнем Мокрово Степан с сыновьями фактически узурпировал власть и творил, что хотел. Селяне безбожно обирались, девок портили для потехи. Поговаривали, что и лихим делом соседские сынки промышляли на дорогах. Терпеть эту клоаку у себя под боком Олег не собирался. Но главное – это люди, которые нужны ему сейчас позарез.
Кузьма в ходе разведки как бы случайно повстречался в лесу с двумя охотниками. Те рассказали, что у них в Нижнем уже несколько дней гостят пять человек. По виду не простые, все верхами, скорее всего, из лихих людишек. А сам Степан что-то злоумышляет. Понаблюдав, разведчик определил и избу, где квартировали гости. Днем туда таскали жратву и медовуху, а по вечерам девок. Эту точку, согласно разработанному и доведенному до личного состава плану, предстояло блокировать в первую очередь.
К соседям прибыли к обеду. Отряд расположился в рощице на пригорке, отведя лошадей назад, чтобы не выдать себя раньше времени. По словам Кузьмы, у пришлых бойцов была привычка спать после обеда, изрядно приложившись к медовухе. Вот на этот тихий час и был запланирован захват.
Олег лежал в кустах на небольшом пригорке возле края деревни, жевал травинку и наблюдал, как бабы заносят в избу с наемниками горшки с едой и выпивкой. Даже отсюда были слышны веселые крики из этого дома. В остальном жизнь в деревеньке протекала сонно и обыденно. Он выплюнул травинку и повернулся к лежащему рядом Кузьме:
– Ждем, пока уснут, и начинаем. Сначала эти, валить сразу наглухо.
– Как?
– Насмерть. Потом Степан с сынками, брать живыми. После сгоняете всех жителей вон к той избе, там места побольше.
– Баб тоже?
– Обязательно. Баба, она ведь вроде слова и не имеет, но ночью мужа в чем хочешь убедит. На них главный расчет.

***
Наемников взяли в ножи без шума. Проснуться и вскочить успел только один, да и того Добр сразу сшиб мощным ударом и заколол. Олег внимательно осмотрел трупы, но того, который вышел на них с гончаром несколько дней назад у реки, не нашел. А вот со старостой пришлось повозиться. Сыновья его дрались хорошо, и пока их повалили и связали, успели ранить двоих. За что и были сильно биты.
Народ собрали довольно быстро. Всего с бабами и детишками набралось под сотню человек. Олег стоял на телеге и молча смотрел на селян, а те, в свою очередь, пялились на Дару, сидевшую возле тележного колеса с важным видом. Добр с парой человек выволокли связанных Степана и сыновей, по толпе прошел ропот.
– Земляки, – начал Олег, – сейчас суд учиним над вашим старостой и его, значит, выводком. У кого есть что сказать худого про этих людей? Кто на них обиды имеет, несправедливость какую знает? Может, чьих дочерей и жен спортили?
Толпа молчала. Олег выдержал паузу, потом спрыгнул с телеги и прошелся вдоль первых рядов людей. Остановился он возле чумазого босоного мальчишки лет десяти, одетого в какую-то рванину. Присел перед ним на корточки.
– Есть хочешь?
Мальчик молча кивнул.
– Почему голодный?
Мальчонка молчал, испуганно глядя на собаку. Стоявшая рядом женщина, судя по всему, мать мальчика, положила руку тому на плечо и подчеркнуто смело сказала:
– Откуда еда у нас? Отдавать много.
– Кому отдаете? – поднялся на ноги Олег.
Женщина кивнула в сторону связанного Степана.
– По своей воле?
– Да кто по своей воле еду отдавать, если свои дети голодать, – раздался из толпы угрюмый мужской голос.
Олег отыскал говорившего взглядом и подошел к нему. Люди расступались.
– То есть выходит, что Степан с сыновьями вынуждали вас отдавать хлеб и другую еду свыше десятины?
– Выходит, так, – буркнул мужик.
– Подтверждаете? – обратился Олег к толпе.
Несколько голосов подтвердили.
– А были такие, кто отказывался давать сверху десятины?
– Василий три седьмицы назад отказаться, – сказал все тот же мужик.
– Где он?
– Забить его до смерти прямо тут, где ты стоять. А жену и дочек его того… утопить их после потехи вот эти.
Олег повернулся к Степану:
– Было такое?
Тот только злобно зыркнул исподлобья и сплюнул.
– Гости у вас были лихие. Знаю, девок к ним насильничать водили. Кого?
Люди не отвечали.
– Девки, нет в том вашего позора. Позор молчать, когда богопротивные дела творят. Тем более, что про то все равно люди знают.
Одна женщина в годах выступила вперед:
– Марфу, дочку мою, не один раз таскать. Очень она их главный приглянуться. Понесла девка-то, что делать теперь? Да и других тож.
– Эти таскали? – уточнил Олег, указывая на старосту.
– По их слову.
Олег вернулся к телеге, снова влез на нее:
– Вы знаете, кто я такой?
– Сказывать, Светлый ты, – ответил мужик, рассказавший об убиенном Василии.
– Я – Светлый. Огнем и серебром моя кровь проверена, вот они свидетели.
Кузьма и Добр в подтверждение перекрестились. Толпа зашумела.
– Слово мое такое, – повысил голос Олег, – этих троих за насилие и душегубство, а также за то, что свой долг перед людьми не исполняли, повесить.
Приговор был исполнен быстро прямо на липе, росшей неподалеку. Степан в процессе казни еще как-то держался, а вот сынки его поплыли, запричитали, чем вызвали неподдельную радость у жителей селенья. Когда было закончено, Олег вновь обратился к людям:
– До заката выберете старшего. Только смотрите, не ошибитесь теперь, мужики.
– А чего думать? Макара старшим делать, – крикнул кто-то.
Толпа одобрительно зашумела. Вперед вытолкнули того самого мужика, который не побоялся ответить.
– Одобряю, – сказал Олег. – Из имущества семьи Степана взять десятую часть и отдать тем, кто пострадал от насилия и мерзостей его. Остальное на ваше общее, про это потом Макару растолкую.
Народ вновь одобрительно загудел.
– А теперь самое главное, – поднял руку Олег, призываю к вниманию. – Нельзя вам тут оставаться. Мало вас, да и место здесь, чувствую я, худое. По весне, как дороги станут, казары придут. По отдельности перебьют, а вместе, даст бог, отобьемся. Один раз уже отбились. С переездом поможем, у кого новые избы – перевезем, у кого худые, новые поставим. На год от десятины всех освобождаю, только на посадских работах придется помочь – городище ставить будем. А от меня вам защита и покровительство. Захотите остаться, неволить никого не буду. Только, как раньше, жизни уже не будет. Не удержаться вам здесь. Долго не тяните, на днях Макара с ответом ждать буду. Все сказал.
Олег опустился в телегу и дал знак трогаться в обратный путь.

"Точильные круги часто обнаруживали вместе с обрабатываемыми на них изделиями. Например, в Старой Рязани точильные круги в одном случае найдены вместе с 2 серпами, косой, 7 ножами, 2 долотами, 2 шильями, в другом — с 17 ножами, ножницами, а в третьем случае — с 20 ножами и мотыгой. На Гочевском городище точильный круг был найден вместе с саблей. На городище Княжая Гора в землянке XI—XII вв. в углу прислоненным к стенке стоял один круглый точильный камень и около него несколько ножей, тесло, сверла, брусок и другие вещи. Как указывает автор раскопок Беляшевский, точило (по Беляшевскому «жернов» ) было сделано из кирпичной массы. Это наблюдение очень ценно с двух сторон. Из кирпичной массы (более точно состав неизвестен) может быть сделано только точило, ибо жернов из глины делать нельзя (мука будет непригодна к употреблению) . Это точило свидетельствует о том, что техника точильного дела достигла такого развития, что для тонкого и мягкого шлифования, а также для обточки твердой стали, для чего непригодны песчаник и тем более наждак, ремесленники стали делать точила из искусственных, специально приготовленных материалов."(С)
"В XVI веке из торфа получали смолу при сжигании кокса. В 19 веке уже в промышленных условиях сжигали кокс и смолу. В ХХ веке из торфа получали энергетическое топливо и использовали в бытовых условиях. Оборудование для переработки торфа ничем не отличается от переработки древесины.
Главное требование – сушить при не высокой температуре, так как гранулы могут воспламениться. В последнее время применение способа аэродинамической сушки стало очень популярным, так как можно эффективно и быстро удалить влагу с поверхности при низкой температуре. Подготовительный период, как для брикетов, так и для гранул одинаковый." (с)
Можно узнать источники по торфу и жерновам? Я эти отрывки при первом же запросе в "Яндексе" нашёл, возможно, Ваши точнее. Спасибо.

По жерновам кроме их формы и устройства ничего не нашел, поэтому жернов из глины это чисто моя фантазия. Планирую рабочую поверхность сделать из наклеенных плоских камней. Как вытесать жернов без специального инструмента, ума не приложу. В дальнейшем, скорее всего, жернова гг придется покупать.
По торфу ссылку потерял)) Там история вопроса была и схема печи для обжига. По сути ничего сложного - печь с дырой наверху, куда загружали торф, потом заделывали, обкладывали топливом и жгли, снизу топка еще. Получается почти кокс, дает температуру выше древесного угля. Найду ссылку, выложу, потому что по торфу почему-то мало информации.

Про жернова - что-то вроде, кажется, и делали, пакетом из слоистого камня, собранного железными шинами: дорого выйдет, а на глине - сомнительный вариант. Про топливо: Вы не перепутали, там точно "торф обжигали", а не "с помощью торфа"? Понимаете, не придираюсь: просто демонстрирую самый ПРИВЫЧНЫЙ для читателя вариант. Вероятно, специалистам Ваши описания ещё менее правдоподобными покажутся. Извините.

Точно торф, специально информацию искал. И фамилия промышленника была, и устройство печи подробное.
Жернов планируется небольшой. По хорошему глину армировать надо, но дерево при обжиге скорее всего сгорит, а с железом напряженка. Как вариант смешать с известкой и щебнем, но где гг все это будет брать?

Про торф - интересно, спасибо. Но вот скепсис о глине остаётся: уж очень она при трении уязвима. Известь как раз посоветую, проверено лично: всего лишь обжиг известняка, оптимально - ракушечник, прямо в костре. Узнал ещё в детстве, от бабки - и про известь, и про щёлок для стирки...Ну, и попробовал - всё не сложно. В селе, откуда родом, ещё ямы сохранились, где коноплю для обработки замачивали, а рядом - известь выжигали. Место "Хаманы" называется, прямо к "Хамовникам" отсыл

Да зачем настолько скурпулёзно углубляться в такие мелочи? Вы что, всерьёз думаете, читателю интересны такие подробности? Что, жернов настолько влияет на сюжет, что ему нужно уделять столько времени? Странные вы...

Интересно же правдоподобно показать. Я например с прогрессорством в тупик зашел, не может современный человек почти ничего сделать. Исследования нужны, наука, большие трудовые ресурсы.
Нашел вот еще ссылку про торф.
https://sites.google.com/site/kcntcr/projects/uloma/peat
Ничем его не обжигали оказывается, сам обугливался без доступа кислорода. Получался полукокс.

Одобряю и попытки добиться правдоподобия, и данные по торфу... А современный человек должен быть специально подготовлен для всякого такого, что Автор замыслит. Правда, тогда он уже не вполне современный, раз освоил технологии прошлого (стал "предком") и рассчитывал использовать их (как бы предвидел? - признак экстрасенса из будущего). Поэтому в целом если ГГ не Сайрус Смит верновский, то верится с трудом.

Глава 11
Первый жернов при обжиге дал большую трещину. Трофим почесал в затылке, походил вокруг печи и высказался в том смысле, что жечь надо медленнее, хоть и баловство все это. Процесс обжига Олег все-таки закончил, извлек порченное изделие, расколол в глиняный щебень и добавил крошку в новый замес. Подумав, сыпанул туда же рубленой соломы, читал когда-то, что вроде так делали. Сформировал изделие и поставил на первичную просушку.
Через день после их возвращения приехал с ответом Макар. Нижнее Мокрово в полном составе готово было перебраться на житье к соседям. Сначала были сомневающиеся, но, увидев, что большинство готово на переезд, тоже согласились.
– Что уж таить, – смущенно усмехнулся Макар, – меня жена уговорить. Все уши прожужжать: надо ехать, да надо ехать.
Пока два старосты обсуждали вопросы переселения, Олег занялся планировкой участка под новые избы. Пришлось вспомнить кое-какие институтские знания. Большая часть из них, конечно, мало годилась в этом мире, но элементарные вопросы санитарии, пожарной безопасности, обустройства хозяйственных построек надо было решать уже на этапе проекта. Кроме того, в голове у него в общих чертах уже созрел план будущего городища. К классической схеме с крепостью, торгом и посадом, он решил добавить отдельную территорию под ремесленные постройки. Понятно, что основным производством пока остается сельский труд, но ему не хотелось, чтобы забой скота или выделка шкур происходили прямо в посаде среди жилых домов. Мясницкая улица и Поганая лужа, пусть и превратившаяся со временем в Чистые пруды, посреди города были ни к чему.
Селение стояло на небольшом холме над рекой. Мокрая чуть огибала возвышенность, образуя как бы полуостров. Пусть и не широка была речка, но русло в пределах поселения было глубокое, и защиту от гипотетических супостатов она давала неплохую. Чуть ниже по течению в Мокрую впадала безымянная речушка. Ее Олег со временем намеревался использовать, прокопав с верховьев рукотворный канал и образовав тем самым что-то вроде острова. Вот посреди этого самого будущего острова и планировалось поставить деревянную крепость. Для этого все трудоспособные селяне обязывались десять часов в неделю отработать посадскую повинность. Время, конечно, было условное, потому что отмерять часы было некому и нечем. Поэтому обычно бригадиры назначали примерный объем работы на несколько дней.
Как и предполагал Олег, к важности исторического момента с пониманием отнеслись не все. Зажиточные семьи, не вошедшие в обхоз, так и вовсе игнорировали общее дело. Это, в свою очередь, негативно сказывалось на моральном состоянии работающих, которым совсем не хотелось вкалывать, когда кто-то приумножает собственное хозяйство. Личным примером, проповедями Афанасия и совместными со старостой уговорами удалось склонить лишь одного главу семьи.
Идею о раскулачивании и прочем красном терроре Олег отверг сразу как неприемлемую. Поэтому решил обратиться к прямой форме демократии, то есть к свободному волеизъявлению народа. Собрали сход, где совет поселения вынес предложение о том, что все, не участвующие в посадских работах, будут изгнаны с имуществом за пределы посада, и не смогут выставлять свой товар на местном торге. Провели первое в истории этих мест закрытое голосование посредством берестяных бюллетеней, и, как и рассчитывал Олег, подавляющим большинством предложение было принято. Отказники поворчали, поругались, поугрожали, но на следующий день на работы вышли. Как ни крути, а община все еще оставалась основным способом выживания.

***
Попаданцы поют. Это Олег знал совершенно точно из прочитанных в этом жанре книг. Ему почему-то всегда было неловко читать эти сцены. Вроде бы, что тут такого? Ну, спел Высоцкого Сталину под гитару. Сталин, он ведь тоже человек. Но все равно было в этом какое-то мелкое паскудство. Будто школьник надел дедовский китель с орденами и пошел в универсам покупать пиво. Поэтому, когда становилось совсем уж невмоготу, Олег напевал "про себя", как Штирлиц 23 февраля напевал "Ой ты степь широкая". А в этот раз расслабился.
Он сидел возле своей избы, при свете небольшого наспех сложенного здесь очага помешивая в кадке щелок со смесью вываренного сала и льняного масла. Это была его третья попытка изготовить мыло. Стемнело, в чистом сентябрьском небе сияли созвездия. Пусть и инвертированные в этом мире, но от того не менее красивые. Легкий ветерок приносил осенний запах трав. И как-то даже не заметив, Олег начал напевать, как он выйдет в поле с конем и тихой ночью пойдет по этому полю.
Дара лежала рядом, положив морду на передние лапы, и изредка настораживала уши, ловя какие-то шорохи в темноте. Внезапно в кустарнике за плетнем раздался треск, затем девчоночий вскрик и веселый смех кузнеца Ивана. Дара вскочила, гавкнула пару раз и завиляла хвостом. Из темноты в неверный свет догорающего огня выступил Иван, держа за ухо Варьку.
– Во! Подслушивать тебя девка.
Он отпустил ухо, которое девчонка тут же начала тереть.
– А чего не подслушивать? Как петь-то складно, – сказала она.
– Это правда, – признал кузнец, – я мало слышать, но и то за душу берет. Не зря старики говорить, что Светлые душу у песни знать.
Иван мысленно проклял и Варьку, и Ивана, и заодно Расторгуева с его конем.
– Я чего приходить, – сказал Иван, присаживаясь рядом и заглядывая в кадку с мыльным замесом, – ты мне давеча жженую грязь давать для горна.
– Попробовал? Как оно?
– Во! – оттопырил Иван вверх большой палец, и Олег подивился, как некоторые жесты могут пройти через века, оставшись неизменными. – Жар дает большой и быстро. Хорошее железо можно делать.
Варька, чесавшая пузо развалившейся на земле Даре, влезла в разговор:
– А еще можно спеть?
Олег посмотрел на нее. Сейчас, при свете догорающих углей, лицо ее выглядело красивым. Нет, она и раньше не казалась уродиной, но теперь это была какая-то взрослая красота.
– Потом спою, – вздохнув, пообещал он.
Над репертуаром предстояло хорошо поразмыслить.
До нужного состояния мыло он вымесил уже далеко за полночь, когда кузнец с девчонкой давно ушли, а Дара нагло дрыхла. Залил смесь в форму, накрыл и отправился спать. Ночью ему приснилась Варька.

***
Что такое известняк, Трофиму пришлось втолковывать долго. Среагировал он только на название "белый камень":
– Есть белый камень, как не быть, – обрадовался гончар. – Вверх по реке верст семь, мимо не проехать, белый склон издалека видать.
Проводить до места отказался, сославшись на кучу дел. Олег взял коня с телегой, топор и лопату, препоручил Дару заботам Варьки, единственному человеку в селе, кто не шугался собаки, и отправился за известняком.
Белое пятно на подмытом берегу реки действительно заметил издалека. Внизу вдоль реки к обрыву тянулась узкая полоска, где с телегой пройти никак было невозможно. Олег, не распрягая, оставил лошадь неподалеку, взял топор и отправился за пробой.
Известняк в его природном состоянии до той поры ему видеть не приходилось, но, по всем прикидкам, выглядеть он должен был именно так. Нарубив в суконную сумку немного породы для образцов, он двинулся обратно к телеге. Теперь надо было думать, как дальше грузить материал.
Тот самый молодой парень, что встретился им с Трофимом на месте добычи глины, стоял, улыбаясь и оглаживая коня.
– Лошадь у тебя хорошая, – повторил он прежнюю свою фразу.
И, после паузы добавил со слышной издевкой:
– Иван.
– Чего хотел? – буркнул неприветливо Олег.
– Поговорить надо.
– Говори.
– Не со мной, – покачал головой рослый парень, продолжая улыбаться.
– Кому надо, пусть приходит. Бегать не буду.
– Он не приходит. – Улыбка сошла с лица незнакомца. – Он зовет, и тогда приходят к нему.
Только сейчас Олег понял, что парень говорит правильно, не коверкая формы глаголов.
– И кто же это? Темный властелин что ли?
По легкому замешательству, отразившемуся на лице парня, он на мгновение даже подумал, что угадал. Но тот быстро взял себя в руки, снова улыбнулся и негромко свистнул. Из зарослей на вершине берега вышли пять человек и двинулись к ним, охватывая Олега в полукольцо. У двоих были дубинки, один держал в руке длинный нож, еще у одного был топорик на длинной рукояти, а пятый небрежно нес лук. Но было видно, что обращаться с ним он умеет и может быстро пустить в ход.
– А ну как не пойду? – спросил Олег, поудобнее перехватывая топор.
Парень молча отрицательно покачал головой. Мол, не советую. Олег чуть скосил глаза на реку. Плавал он неплохо, шанс уйти был, если бы не лучник. Но он им вроде нужен живым.
Похоже, его маневр разгадали. Один из головорезов с дубинкой ускорил шаг, заходя сбоку, и отрезал ему путь к воде.
– И ты знаешь, кто я такой? – решил Олег испытать последний шанс.
– Знаю, – кивнул парень. – Ты – Светлый.
Аргументы закончились. Олег подошел к телеге, кинул в нее сумку и топор, взял вожжи и сказал:
– Веди, Аника-воин.

***
Шли они долго, часов пять, делая короткие привалы. Олег совсем потерялся и уже не ориентировался в местности. Лесные дороги сменялись лугами, потом преодолели небольшое болотце. Затем сопровождающие, похоже, сами заблудились и стали спорить на каком-то незнакомом языке, похожем на немецкий, но не немецком. К концу пути Олег так вымотался, что желал только поскорее добраться до этого таинственного собеседника, послать того по матушке, а дальше будь, что будет.
На нужное место они пришли уже затемно, но огонь от костра лесного лагеря Олег увидел только когда они подошли почти вплотную, настолько умело он был скрыт в углублении возле корней огромного дуба. Возле костра сидел всего один человек, лицо которого было скрыто под каким-то клобуком или капюшоном. Олег не сразу понял, что смущает его в этой сцене, а когда до него дошло, он только рот открыл. В ладонях незнакомец держал мятую алюминиевую кружку с дымящимся напитком.
Незнакомец отставил кружку, поднялся навстречу, откинул капюшон и сказал густым низким голосом:
– Ну, здравствуй, Светлый.

Зря он глаза в сторону реки скосил.

Бегло просматриваю... Хорошо пишете, так держать.

Глава 12
Слово "Светлый" было выделено интонациями так, что не оставалось сомнения - оно взято в кавычки. Говорил незнакомец с едва уловимым акцентом. Чуть срезал верхушки у "р" и почти незаметно шепелявил. Из прошлой жизни Олег мог сравнить такую манеру речи лишь с телеведущим Познером. Вроде и по-русски говорит, а чувствуется, что чужак.
- Лошадью займись.
Олег, не оборачиваясь, бросил вожжи на телегу, обозначая своим сопровождающим иерархию в образовавшейся мизансцене. Не глядя на стоящего перед ним человека, подошел к огню, присел на корточки и протянул руки к огню.
Во-первых, ночи становились уже по-осеннему холодными, а во-вторых, надо было собраться с мыслями. То, что незнакомец из его мира, он почему-то понял сразу, но радости от этого не испытал, даже наоборот. Тот тоже присел по другую сторону костра. Олег сквозь невысокое пламя уставился собеседнику в правый глаз и бросил коротко:
- Говори.
Незнакомец усмехнулся, немного поиграл в гляделки, потом воспользовался кружкой как предлогом, чтобы отвести взгляд. Сделав глоток, снова посмотрел на Олега.
- Быстрый ты какой. И начал, смотрю, шустро.
- Время – деньги.
- Вот даже как? – незнакомец чуть откинулся и рассмеялся, продемонстрировав великолепные зубы. Между прочим, большая редкость в этом мире.
Был он худощав, с вытянутым, немного лошадиным лицом. Близко посаженные серые глаза смотрели вроде бы даже приветливо, но чувствовался за этим взглядом холод и… сила что ли.
- О чем бы с вами ни говорили, с вами говорят о деньгах. Так, кажется, говорят, Олег? Чай будешь?
- А ты, смотрю, нормальный парень, - усмехнулся Олег. – Только, сдается мне, что ты из таких, которые сначала вроде нормальные, а потом их все почему-то ищут.
Собеседник непонимающе уставился на него. Было видно, что в разговоре Олег что-то поломал ему с самого начала. Но, что, он не понимал.
- Назовись, - потребовал Олег.
- Можешь звать меня Иваном.
- А могу, значит, Джоном? - Улыбка сползла с лица собеседника. – Или Гансом? Хотя, нет, вряд ли. Акцент все-таки скорее английский. Как здоровье Её Величества, Ванюша?
На мгновение во взгляде "Ванюши" промелькнула такая ненависть, что у Олега даже мурашки по спине побежали.
- Хотя, что это я? – с невинным видом поправил себя Олег. – Саксен-Кобурги свою династию только в девятнадцатом веке основали. Так себе род, прямо скажем, не Каролинги. И даже не Плантагенеты. Да и выродились быстро, после Елизаветы и корону некому надеть уже будет.
Джон-Иван выплеснул остатки из кружки в костер:
- Злобные вы люди. Варвары, дикари.
- Теперь про ГУЛАГ и балалайку давай, - подначил Олег и добавил задумчиво, - значит, все-таки Джон.
- Okay, - ответил тот так, что не осталось никаких сомнений, он именно Джон. – Разговор у меня к тебе простой.
Он извлек что-то из складок своего плаща и протянул руку поближе к огню. Олег напрягся, узнав в извлеченном предмете серебряный рубль. Его серебряный рубль. Первые отлитые монеты кузнец принес ему на показ всего три дня назад.
Незнакомец наклонился вперед, чуть оскалился и отчетливо проговорил, выделяя каждое слово:
- Я хочу, чтобы вот этого…
Он чуть повертел обращенную к Олегу сторону с криво прорисованным двуглавым орлом, и было ясно, что в виду он имеет совсем не монету.
- Вот здесь… - Джон постучал ладонью второй руки по земле рядом с собой, и снова стало ясно, что имеется в виду отнюдь не полянка, на которой они сидят, – не было.
- А то, что? – улыбнулся Олег.
Собеседник улыбнулся в ответ, а потом на Олега обрушился мощный удар ногой в спину. Он упал, подтянув колени к животу и прикрыв голову руками, и его принялись методично избивать. Благо, тяжелой обуви тут не носили, но по тому, что удары сыпались без разбора, понял, что задача сохранить ему жизнь перед вертухаями Джона не стояла. Иногда он перекатывался с боку на бок, стараясь сбить бьющим прицел, и подставляя под удары не самые жизненно важные места. Пару раз ему все-таки прилетело по лицу, и левый глаз стало обильно заливать кровью. "Бровь рассекли, падлы", - как-то отстраненно подумал Олег, а потом одновременно ему так болезненно попали по пальцам и в живот, что думать он практически перестал. Просто затих на земле в позе эмбриона и реагировал на сыпавшиеся удары только стонами.
Момент, когда Джон отдал приказ прекратить экзекуцию, он пропустил, пребывая в полузабытьи на грани потери сознания. Он даже не почувствовал, как ему связали руки и ноги и оттащили куда-то в сторону. Единственное, что он услышал, прежде чем провалиться в черноту, слова Джона:
- Утром поговорим. Как это у вас… Утро вечера умнее.

***
Очнулся Олег от холода. Тело колотил озноб. Связанные руки и ноги затекли так, что он их почти не чувствовал. Лучше бы он не чувствовал и всего остального, потому что болело везде. Левый глаз не раскрывался из-за спекшейся крови.
Олег чуть приподнял голову, пытаясь оглядеться, но костер давно потух. Под сенью деревьев царила непроглядная тьма. Внезапно ему показалось, что рядом с ним что-то шевельнулось. Он замер, прислушиваясь. Спустя примерно минуту снова уловил движение и едва слышный шорох. Спустя еще несколько минут его плеча на мгновение коснулась чья-то ладонь, словно призывая сохранять спокойствие. Кожа на запястьях ощутила прикосновение холодного железа, и кто-то невидимый принялся ловко и бесшумно перерезать веревки.
Со стороны потухшего костра послышалось невнятное бормотание, кто-то перевернулся во сне. Неведомый союзник замер, затем продолжил свою работу. Олегу показалось, что прошло не меньше часа, прежде его руки и ноги оказались свободными. Однако, помогло это мало, шевелить ими он едва мог. Поэтому, стараясь не производить шума, вытянулся на спине и стал тихонько разминать конечности. Единственный глаз немного привык к темноте, и Олег чуть повернул голову, стараясь рассмотреть того, кто ему помогает. И с трудом сдержал крик ужаса, увидев черное лицо. Эта образина наклонилась к самому его уху и даже не прошептала, а выдохнула:
- Кузьма.
А в следующий момент события закрутились с бешеной быстротой. С той стороны, откуда пришла помощь, раздался какой-то горловой рык, и рядом с Олегом в направлении спящих бандитов промелькнула серая тень, и в следующий миг на поляне воцарился хаос. Кузьма вскочил и кинулся вслед за тенью. Трещали кусты, кто-то кричал, мимо Олега пробежали несколько человек, и один из них в темноте наступил ему на руку, от чего он сам заорал. Зазвенело железо, щелкнула спущенная тетива лука.
Олег попытался встать, но кровообращение еще не восстановилось, и он вновь повалился на землю. На лоб ему легла прохладная узкая ладошка и Варькин голос шепнул в ухо:
- Не вставать.
Она, видимо, почувствовала, что его бьет дрожь, потому что прижалась к нему, пытаясь согреть. Олег как-то отстраненно подумал, что нижнего белья в этом времени никто еще не носит. Но мысль была чисто теоретическая и умозрительная.
Спустя несколько минут, на поляне установилось затишье.
- Сколько их было? – раздался неподалеку вопрос Кузьмы. Варька отпрянула в сторону.
- Семерых видел, - хрипло ответил Олег.
Кузьма присел рядом и протянул ему кожаную флягу, в которой оказалась вода, подслащенная медом:
- Плохо. Двоих всего уработали, пятеро утекли.
Олег наконец разглядел, что лицо Кузьмы закрашено чем-то темным – то ли грязью, то ли углем. Ему наконец удалось сесть, он повернулся в ту сторону, куда скрылся неприятель, набрал воздуха и разразился всей английской бранью, какую знал:
- Фак ю, Джон! Гет лост, сон оф ве бич! Сак май дик, пидор! Фак ё ас, падла!
Наконец, собравшись с последними силами, Олег крикнул:
- Рубль мне должен!
И снова повалился на землю.
- Страшно ты проклинать его, Светлый, - с уважением сказал подошедший Добр, потом, видимо, разглядел в темноте зад, уползающей Варьки и добавил, - а с тобой, Варвара, еще разговор есть. Почему зверя не держать? Мы бы их всех во сне порешить.
- Сильная она, - жалобно отозвалась Варька, - вырваться.
- Дара? – Вскинулся Олег. – Где она?
В тот же миг в лицо ему ткнулся мокрый нос, а горячий шершавый язык принялся вылизывать лицо.
- Одного она порвать хорошо, - сказал Кузьма, - но он все равно уйти. Варька, давай к лошадям, дерюгу найди какую-нибудь, видишь, человек мерзнет. Запрягайте телегу, уходить будем!

***
- Дарья не есть, не пить, скулить только. А к зорьке как завыть, так я сразу к дядьке Добрыне бежать, - бойко рассказывала Варька, шагая рядом и держась за край телеги, в которой везли Олега.
Как оказалось, Добр к тому времени уже и сам стал волноваться из-за долгого отсутствия Светлого, поскольку тот нужен ему был для консультации по строительным работам. Когда вышли на гончара, да выяснили у того, куда уехал Олег, стало ясно, что приключилось что-то нехорошее. По всему уже должен был вернуться. Да и Дара вела себя странно. Собрали небольшой отряд из проверенных мужиков, взяли Варьку, поскольку с собакой все кроме нее дело иметь побаивались, и отправились к белой горке. А там уж собака взяла след.
Коней и Варьку с Дарой оставили загодя, почуяв дым от костра. Сами подобрались поближе, намереваясь освободить сначала Олега, а потом взять лихих людишек в ножи спящими. Да вот не удержала девчонка собаку. Дара кинулась, судя по описанию, именно на Джона. И здорово его, кстати, потрепала.
Олег слушал рассказ и все никак не мог ухватить какую-то ускользающую мысль. Потом плюнул и переключился на размышления о том, что сегодня удалось узнать. Но в голове была каша:
"Выходит, кроме меня здесь есть еще люди из нашего мира. Нет, ерунда, это я знал и раньше, когда нашел труп джентельмена, чтоб им пусто было, в английских ботинках на болотах. Тогда что нового я узнал? Что есть путь в наш мир, по крайней мере, в одну сторону? Тоже ерунда, это я узнал, когда сюда провалился… Еще бункер этот кэгэбэшный… Еще Варька бубнит над ухом со своими инфинитивами. Учить надо нормальному языку. Как только бумагу сделаю, сразу школу церковно-приходскую. Опилки, значит, нужны, а для этого мельница… Жернов… Известь…".
Олег почти провалился в сон, когда мысль, не дававшая покоя, резко выдернула его обратно в явь:
"Дара на Джона кинулась. Хаски – на человека! Не может такого быть. А раз не может, то этот Джон никакой и не человек. Нежить, драный агент Смит. Такие дела, Светлый. А кто же тогда я сам-то?".
И тут тяжелый болезненный сон окончательно сморил его.

А не проще ли Джону было просто пристукнуть Олежика и ноу проблемс?

Глава 13

Олег сидел на пригорке и с расстояния версты в полторы обозревал возводимый вокруг Мокрого частокол. Изнутри селения ограда не впечатляла, а вот со стороны, готовая всего-то на четверть, с одной строящейся башенкой, она уже сейчас смотрелась неплохо. Колья вкапывали в два ряда – за первым внутри насыпали вал, и второй вкапывали уже выше в него. Наружный ряд снизу обмазывали смесью глины, песка и привозимого с белой горки известняка, да еще в обмазку клали речные камни. Если так пойдет и дальше, и удастся сохранить темпы строительства, то до мерзлой земли должны успеть поставить все самое необходимое.
В планировке городов, средневековых в том числе, Олег разбирался, хотя бы и в теории, но вот конструкция деревянных защитных сооружений являлась для него темным лесом. Помогли советы тех же Добра и Кузьмы. Ох, и не просты эти ребята. В этом он еще раз убедился в ходе вызволения его из плена. Но как ни пытался Олег выведать у двух представителей силового блока Мокрого подробности их биографии и источник боевого опыта, ничего у него не получилось. Добр лишь отмахивался своей огромной, как лопата, ладонью, да неумело, но упрямо переводил разговор на другую тему. А Кузьма, тот и вовсе отмалчивался. А ведь по всему выходило, что кроме этих двоих силовые структуры будущего городища возглавить пока некому. В том, что эти структуры понадобятся в ближайшем будущем, у Олега сомнений не было.
Мокрое и раньше было по местным меркам селением не маленьким. Сейчас же, с приходом новых людей, и вовсе разрослось. Но даже этого было мало для замыслов Олега. Если все пойдет так, как он задумал, то через несколько лет на месте Мокрого должен стоять нормальный такой средневековый город. Однако уже сейчас чужие люди, пусть и недавние соседи, привнесли в привычный уклад собственные порядки, что неизбежно порождало конфликты, которые необходимо было цивилизованно разруливать. Раньше этим занимались поп и староста, рассуживая спорные ситуации в соответствии с обычаями и здравым смыслом. Ну, и по совести, конечно. Понятно, что бесконечно так продолжаться не может, уже совсем скоро понадобятся общие для всех правила, которые народ к тому же должен знать. Значит, их надо принять и записать. А для этого нужна…
- Ох… - Олег со стоном поднялся, осторожно разгибая тело и морщась от боли.
Одна рука, которой особенно досталось, покоилась на перевязи из тряпицы. Заплывший глаз только начал открываться. Болело все. Когда его только привезли, бабка Мария осмотрела, садистки ощупала все болячки и сказала, что кости целы, а внутри "ничего не порвато". Промыла ссадины, дала выпить какого-то отвара и выгнала прочь, наказав больше к ней не возвращаться, потому как "надоел калика". Пришлось пару дней отлеживаться дома, размышляя, зачем новоявленный персонаж Джон устроил весь этот спектакль? Намек его был более, чем ясен – прогресса на этих территориях он намерен не допустить любой ценой. Но почему тогда было просто не убить Олега сразу там, где его застигли варяги? В том, что это были именно варяги, он убедился, когда его вели на ту злосчастную встречу. Достаточно было нескольких услышанных фраз на непонятном языке с вплетенными скандинавскими именами Олаф и Эйнар. В общем, загадок становилось все больше. С другой стороны, черт его знает, мир-то здесь странный – с нежитью и прочей спецификой. Это значит, что? Есть силы или энергии, которые не подчиняются привычным законам физики. Может, эта скотина не может по каким-то здешним понятиям убить такого же, как он сам, пришельца из другого мира? Да, и плевать. Сейчас не это главное.

***
Когда Олег с двумя передышками добрался до селения, возле крайних домов его поймал паренек лет восьми-девяти:
- Слышь, Светлый, тебя дядька Афанасий искать.
- Ты как со старшими разговариваешь? – опешил Олег от такого фамильярного обращения, но мальчишка только развернулся и сверкнул босыми пятками.
Дара, все это время бывшая рядом, вопросительно посмотрела на хозяина, мол, не догнать ли эти пятки? Но Олег погрозил ей пальцем.
"Холодно уже босиком-то", - подумал он, поворачивая к избе священника.
Афанасий, хоть и изобразил радушие, но видно было, что чувствует он себя не в своей тарелке. Пригласил за стол, налил взвар, который тут пили вместо чая, и состав которого Олег все забывал спросить. Но все это время поп как-то суетился и отводил глаза.
- Ты вот что, Светлый, - наконец решился на разговор Афанасий. – Слухи тут ходят срамные про тебя.
- Про меня? – Искренне удивился Олег, не к месту вспомнив про Варьку. – Да помилуй Бог, отец Афанасий. Живу один на отшибе, девок не таскаю, за юбками не бегаю. Да и куда мне с битой мордой за девками-то?
- Один живешь, говоришь?
Олег развел руками и вопросительно посмотрел на попа.
- А вот скажи все-таки, Дарья твоя, животина или человек - баба в чужую образину перекинутая чародейством?
Олег только что отхлебнул взвара и чуть было не выплюнул его обратно от неожиданности. Аж закашлялся.
- Зверь это, животное. Собака называется, из заморских стран. Как волк, только прирученный.
- А народ сказывает, что девка это заколдованная, невеста твоя. По ночам человеком перекидывается, и живешь ты с ней, как с бабой значит.
Олег неожиданно сжал кулак здоровой руки и застучал по столу:
- Ну, Варька… Придушу стерву мелкую!
- Ага, - вцепился поп, - значит, Варька вас вместе видела? Не отрицаешь.
- Да как? Да что ты такое…
Олег вскочил и кинулся к двери в сени. Вслед раздался голос Афанасия:
- Ты, Светлый, если что, исповедуйся мне. Бог милостив, простит грех-то.
Он только отмахнулся, но когда выскочил на улицу, хаски, лениво гонявшая по двору курей, продолжая играться, подскочила к хозяину, закинула передние лапы ему на грудь и принялась лизать лицо. Олег чуть не заплакал:
- Ты-то куда лезешь, зоофилом меня выставляешь?
Как назло, мимо избы к колодцу проходили две девки с ведрами на коромыслах. Увидев Олега с собакой, они тут же принялись о чем-то шушукаться и хихикать.
- Да пропадите вы все пропадом, - он зло сплюнул и зашагал к своему дому.

***
Олег не знал, что послужило причиной тяжкой депрессии, в которую он впал, возвратившись в свою избу. То ли встреча с таинственным Джоном, то ли дурацкие деревенские слухи. Возможно, после начального шока накатило наконец осознание того, что с ним на самом деле произошло. Но спусковым крючком совершенно точно явился неустроенный убогий вид его жилища. Зима стремительно приближалась, дни буквально текли сквозь пальцы, а времени ни на что не хватало. До осенней ярмарки в городище, на которую он возлагал надежды, оставалось чуть меньше месяца, а у него еще ничего не было готово. Олег прекрасно понимал, что если он не создаст серьезный задел на будущее уже этой осенью, то до следующей все селение и он сам могут просто не дожить. Но когда заниматься этим самым заделом. Народ был занят сбором урожая, да еще вкалывал на посадских работах, которыми он всех нагрузил. Пока никто вроде в открытую не роптал, но и приветливых взглядов Олег в свою сторону не ловил.
А что он мог сделать один? Печь для обжига жерновов была почти готова. Но надо было привезти большой объем глины, необходим был известняк, плоские камни для рабочей поверхности. Глину надо высушить, а потом размолоть в пыль. Дело для одиночки неподъемное. Про изготовление кирпича в этом году он уже и не помышлял.
Олег окинул взглядом полутемное пространство избы с закопченными стенами, убогой утварью и примитивной печью, топящейся по-черному. Зимовать ему, похоже, придется с этим агрегатом и худой крышей. Проблема заготовки дров, кстати, тоже никуда не делась. А, учитывая современный уровень развития металлургии и качество топоров, дело представлялось совсем не простым.
Он улегся на свое жесткое ложе, закинул здоровую руку за голову и совершенно бездумно уставился в потолок. В голове было пусто, на душе черно. Возможно, Олег задремал или впал в прострацию, потому что не услышал стука в дверь. Повторного тоже не услышал, а очнулся лишь тогда, когда тяжелую просевшую дверь кто-то стал с усилием отодвигать, чтобы попасть к нему внутрь. Но он даже головы не повернул. Пришли убивать? Бог вам в помощь, не нужна ему такая жизнь…
- Даа… - протянул Варькин голос. – Ото ж и непотрбество у тебя, Светлый, в избе. Не можно так жить.
Олег почувствовал, что краснеет, но сам не понял от чего – от стыда или от злости. Он сел и тяжелым взглядом уперся в девчонку:
- Чего приперлась?
Варька как-то смущенно посмотрела на него, потом осмотрелась и суетливо пристроила на кривой стол два узелка, которые до этого держала в руках:
- Вот, мать снедь тебе собрать. Да бабка Мария трав прислать.
Варька немного помялась, потом спросила:
- Ты мне еще спеть?
- Я тебе спеть, – Олег поднялся и стал угрожающе надвигаться на Варьку. – Я тебе так спеть, что ты сидеть не сможешь.
Девчонка испуганно отступала в угол.
- Ты почто про меня в Мокром слухи распускаешь?
- Какие слухи? – пискнула Варька.
- Что я с животиной, как с бабой живу?
Варька уперлась спиной в стену и остановилась:
- Какая же Дарья животина? Она умная, все понимать.
- Да уж поумнее тебя будет.
И тут у Олега внутри будто лопнула какая-то струна. Он остановился, уронил голову, плечи у него опустились. "Хорош управленец-психолог из двадцать первого века, нечего сказать. На малолетке свои неудачи вымещаешь. А ну, оберись, тряпка".
Он глубоко вдохнул, выдохнул, снова посмотрел на гостью и улыбнулся:
- Извини, не хотел пугать. Да и права ты.
Он увидел, как у Варьки изумленно расширились глаза, и понял, что сморозил глупость.
- Тьфу, пропасть. Права, что непорядок избе, а не то, что с собаку дрючу.
Варька прыснула в кулачок.
- Погоди ты смеяться, - вспомнил вдруг Олег, - дело у меня к тебе есть.
Он извлек из-под своих нар грязную тряпицу, в которую что-то было завернуто, разложил на столе и выбрал два бруска серо-желтого мыла.
- Вы как тряпки стираете?
- Дык сначала в кадке замачивать, потом вальком отбивать. Если сильно грязно, золой.
- Вот тебе вместо золы, - Олег протянул ей бруски. – Называется мыло. Мокрую тряпку натрешь до пены, потом вальком или руками. Потом прополоскаешь хорошенько. Второй бабке Марии отнесешь, объяснишь, что с ним делать.
Варька осторожно взяла мыло, понюхала и скривилась. Запах у первоначального изделия действительно был не очень, над ароматными отдушками еще предстояло подумать.
- Так вонять будет, - с сомнением сказала девчонка.
- Прополоскаешь, не будет. Главное, в сухости его держи.
- Ага, - Варька кивнула. – Ну, я уходить.
- Давай. Спасибо тебе за еду и… за все, в общем спасибо.
- Так ты мне еще спеть? - хитро улыбнулась она.
- Спеть. Но не сегодня.
Варька развернулась на выход, а Олег поймал себя на том, что провожает ее, уперев взгляд пониже спины.
"Бабу тебе надо, Светлый, - подумал он. – А то ведь так и правда до скотоложества недалеко".

***
Нет, депрессия никуда не делась, но находиться в пустой мрачной избе было невыносимо. Поэтому, перекусив, Олег отправился за край села, где обхозники возводили коровник. Но проходя мимо кузни, увидел понурую фигуру кузнеца, который стоял рядом с горном и озадаченно чесал в затылке. Олег повернул в его сторону.
Возле горна перед Иваном лежал бесформенный кусок металла с прожилками шлака. С краю от чушки часть была отколота, на сколе металл был темно-серебристый, с крупнокристаллической структурой.
- Вот, - указал кузнец на продукт своего труда, - железо спортить.
- Это как? – Олег уселся на корточки, рассматривая металл на сколе.
- Была у меня руда, давно купить. А теперь решил спробовать твою грязь. Уж шибко долго она гореть, хорошую температуру держать. А вышло вот что. Хотел ковать по холодному, да он разбиться сразу.
Олег поднял отколотый кусок и взвесил на руке:
- Ну, поздравляю, Иван. Ты получил чугуний.
- Чугунь? Годится на что?
Олег пытался вспомнить, что ему доводилось читать про историю металлургии. Знал он лишь, что массовое производство стали началось только во второй половине XIX века. Эта попавшаяся как-то в интернете цифра тогда его удивила, потому и осталась в памяти. Читал еще что-то про кричное железо и кричный передел чугуна, но подробностей не отложилось.
- Ты, вот что. – Олег подумал. – Чугун снова в горн, добавь окалины. Топи обычным углем. Думается мне, доброе железо может получиться.
Кузнец промолчал, но весь его вид выражал сомнение в том, что из этого куска может еще получиться что-нибудь путное.
Здание фермы было почти готово. Сейчас обхозники доделывали изгородь загона для скота. Олег прошел внутрь и осмотрелся. Аккуратные клетушки, кормушки и поилки, стоки для нечистот, обмазанные глиной и обожженные – все по его проекту. Виденный им когда-то в деревне коровник, оставшийся от колхоза, выглядел примерно так же. Разве, что стены там были из кирпича, а крыша крыта шифером, а не соломой.
Небольшое стадо уже загнали для вечерней дойки. Олег подошел к мужику, который являлся вновь назначенным бригадиром над доярками.
- Как у вас быки телок кроют?
Мужик покосился на него и ответил:
- С охотой.
- Да то понятно, что с охотой, - досадливо махнул рукой Олег. – Отбор как ведете?
- Да какой отбор? Пустить стадо на пастбище, кого охота, того и крыть.
- Сделаем так. Отметить самых дойных коров и разделить стадо на молочное и мясное. Мясных крыть самым здоровым быком. Телят от самых дойных телок сохранять.
- Это зачем так? – удивился мужик.
Олег окинул его взглядом. Мужик был здоровым, почти как Добрыня, с густой рыжей шевелюрой.
- Как звать?
- Федором кличут.
- У тебя, Федор, дети есть?
- Семеро. Четыре мальца и три девки.
- Они на тебя похожи?
Мужик нахмурился и недобро посмотрел на Олега.
- Да погоди, ты, - Олег снова замахал здоровой рукой. – Даже не глядя, скажу, что парни у тебя здоровые и рыжие. Так?
- Ну, так.
- Вот у коров то же самое. У здорового папки здоровые телята. У молочных коров телки больше молока дают. Хорошее потомство сохранять и умножать, худых и порченых – под нож. Труда будет столько же, а продукта больше. Понял?
- От ведь, - покачал головой Федор и улыбнулся, - вроде простая вещь, а поди догадаться.
- В общем, смысл ты понял, а остальное сам додумаешь.
"Так, с прогрессорством на сегодня закончено, - думал Олег, шагая к дому. – Еще бы с бортниками поговорить, да идею пасеки подкинуть. Но это подождет, все равно уже не сезон".
Возле избы его ждали три незнакомые бабы во главе с Варькой.
- Вот, - ткнула в них пальцем девчонка. – Мыло увидеть, тоже захотеть.
Бабы закивали. Олег дал знак подождать, зашел в дом и вернулся с оставшимися кусками мыла, оставив себе парочку для личной гигиены:
- Сами поделите. Только, товарищи женщины, у меня просьба есть. Одежку бы мне какую, в моей-то холодно уже.
- Одежку найтить, - сказала одна тетка. – вдовых много остаться после казар. Собрать можно.
- Вот и спасибо.
Бабы чуть поклонились в ответ и ретировались, а Варька осталась.
- Спеть обещал.
Олег уселся на подобие лавочки возле двери, похлопал рядом с собой, приглашая Варьку.
"Вот чего не хватает, - осенило его, - культурно-развлекательных мероприятий. Это же в каждой компьютерной стратегии есть для повышения уровня радости народа. Но ведь не дом культуры им строить?".
Он откашлялся и начал:
- В темно-синем лесу, где трепещут осины,
Где с дубов-колдунов облетает листва
На поляне траву зайцы в полночь косили
И при этом напевали странные слова…

Как-то читал про блокаду Ленинграда. Редко такое встретишь, зато понимаешь, почему её так долго прорвать не могли. Немцы тоже не были шиты лыком.

Линия обороны была выстроена так. Немцы нарубили окрест бревен и жердей. Вкапывали в землю параллельными рядами. Перевязывали ветками и получалось два плетеных забора. Заполняли промежуток между ними (шириной 1-1,5 м) камнями и грунтом, выкопанным с обратной стороны. По-видимому, щас не помню, и заборы эти соединяли меж собой. Связывали. Теми же жердями.

Никакой снаряд, ни фугасный ни бронебойный, любого калибра не брал такую стенку. Легко поддавался восстановлению. Для танка тоже было не преодолимо.

Посмотрел, "уперев взгляд" ниже заголовка "13 глава". Сюжета касаться не буду, но стилистика отвратительна. Очень слабый текст, со всеми присущими новичку ошибками. Именно не опечатками, а ошибками. Не говоря уж о постоянном нарушении ритма. Коряво, одним словом.

Вот, например, первый абзац:
"Олег сидел на пригорке и с расстояния версты в полторы обозревал возводимый вокруг Мокрого частокол. Изнутри селения ограда не впечатляла, а вот со стороны, готовая всего-то на четверть, с одной строящейся башенкой, она уже сейчас смотрелась неплохо. Колья вкапывали в два ряда – за первым внутри насыпали вал, и второй вкапывали уже выше в него. Наружный ряд снизу обмазывали смесью глины, песка и привозимого с белой горки известняка, да еще в обмазку клали речные камни. Если так пойдет и дальше, и удастся сохранить темпы строительства, то до мерзлой земли должны успеть поставить все самое необходимое."

Как можно не увидеть столь очевидное?

Олег сидел на пригорке и с расстояния версты в полторы обозревал возводимый вокруг Мокрого частокол.

"Обозревал"? Ну на кой черт этот канцеляризм? Почему не "пристально рассматривал"? Или просто "смотрел на..."?


Изнутри селения ограда не впечатляла, а вот со стороны, готовая всего-то на четверть, с одной строящейся башенкой, она уже сейчас смотрелась неплохо.

То есть - пригорок где-то в селе? Типа - в центре его? И на вершине сидит ГГ и "обозревает?! На полторы версты вокруг? Ну ладно, допустим - там такой пригорок, что с него и Америку видать. Только вот что значит "смотрелась неплохо"? КАК это - неплохо? Лаком покрыта? Вставлены венки и розы? ну что за - "неплохо"? Представить: "Гора выглядела неплохо". Это - КАК?! Со стороны? Какой такой стороны? Я лично не понял.

Колья вкапывали в два ряда – за первым внутри насыпали вал, и второй вкапывали уже выше в него.


Ну посмотрите на это предложение - в самом начале колья. Потом идут "ряды". Так кого вкапывали, ряды, или колья? За рядами насыпали? А тогда кого или чего вкопали?

Наружный ряд снизу обмазывали смесью глины, песка и привозимого с белой горки известняка, да еще в обмазку клали речные камни.

Ряд - чего? (Можно фыркнуть и скривить физиономию: "ну ясно же, колья!) Обмазывали? Это еще что такое? Обмазать - это взять в ладонь, пришлепнуть и растереть ладонью. Или мастерком. И как в эту обмазку пришпандорить речной камень?

"Наружный ряд кольев снизу облепляли толстым слоем смеси известняка, глины и песка, а для крепости в "раствор" добавляли еще и речные камни." Примерно так должно это выглядеть.

Если так пойдет и дальше, и удастся сохранить темпы строительства, то до мерзлой земли должны успеть поставить все самое необходимое."

А это - что такое? По всем признакам - рассуждалка-прямая речь героя. Мысли его. Так почему они не выделены? Кавычками, или курсивом, или хотя бы отделиться от абазца? А "мерзлая земля" разве по всем канонам не должна быть заключена в кавычки? Риторический вопрос.

Самое интересное, текст не вызывает отторжения, бывает - с первых же абзацев блевать хочется. Но он настолько слабый, настолько дилетантский, что это видно с первого абзаца! Видно, что автор все-таки пытался вычитывать, но он просто, вульгарно не видит своих ошибок, не чувствует ритма повествования. Где нужно бы вставить слово для ритма - его нет, где надо переставить слова, чтобы было гладко - не сделано, о синтаксисе вообще говорить не буду, это беда многих и не только начинающих. Над этим текстом нужно крепко работать опытному редактору.

С парой замечаний соглашусь, остальное имхо вкусовщина. Выкладываю невычитанным. Вычитывать буду потом, потому что в любом случае сюжетные правки будут.

Я бы не отмахивался так легко. Критика фиг дождешься, не всем хочется, - например, мне, - так что им внимать следоват. Я во многом с ним согласен, хотя не все понимаю.
Читать интересно. Понятно, что черновик, заготовка перед многими переделками, но мне идея интересна и развитие.

Я не знаю, причем тут вкусовщина, если нарушен ритм повествования. да, можно списать это на: "Я художник! Я ТАК вижу!" Но это же глупость. Мы взрослые люди, зачем, как плохому парикмахеру, неосторожно выстригшему клок волос, маскировать его укладкой феном? заверяю - никаких личных отношений. Будьте уверены - то, что я написал, я бы написал и своему хорошему товарищу. Мухи - в одну сторону, котлеты в другую. Без лиц и толерантности по отношению к кому либо. И не нужно вставать в позу: "Это потому что я черный!" Мне плевать, кто есть кто. Я сам лажал в своих первых книгах, и так, что многим и не снилось. Нужно просто учиться писать. К 20 книге научитесь.
Давайте посмотрим пролог, то, что должно цеплять читателя, то, что или привлекает, или отвращает. С первых строк - что мы видим?

"Капитан Богачев достал обойму, проверил отсутствие патрона в патроннике, сделал холостой спуск в сторону подушки на застеленной койке, сунул обойму обратно и лишь после этого расписался в журнале приема дежурств.
- Три недели до пенсии, а все по уставу служишь, - подколол его Семенов, уже переодевшийся в гражданское и убирающий термос в сумку."

Ну вот казалось бы - а что тут такого? разберем по предложениям.

Капитан Богачев достал обойму, проверил отсутствие патрона в патроннике, сделал холостой спуск в сторону подушки на застеленной койке, сунул обойму обратно и лишь после этого расписался в журнале приема дежурств.
Вы на самом деле считаете, что "холостой спуск" - это верное выражение? Если вы пишете что-то об оружии, вначале поучите матчасть. У пистолета, есть речь идет о нем, не обойма, а МАГАЗИН. Почитайте, чем они отличаются. http://www.militarists.ru/?p=7451 А это азы. Любой, кто имел дело с оружием тут же презрительно сплюнет. А имели дело с оружием процентов 70 мужчин. А ведь роман рассчитан на них, нет? Или это бабские сахарные сопли? Тогда да - заклепочники пошли вон, все равно как назвать магазин.
Дальше - "достал обойму" - откуда? Из пистолета магазин ИЗВЛЕКАЮТ. Из кармана?
Вот инструкция:"По окончанию дежурной смены сотрудник группы при сдаче служебного огнестрельного оружия и патронов в отделении для сборки-разборки и чистки оружия комнаты хранения оружия обязан:
* отделить снаряженный патронами магазин от пистолета;
* убедиться в целостности и наличии в магазине всех патронов, а также - в разряженности, целостности и работоспособности пистолета.
Для этого, стоя лицом к пулеулавливающему шкафу:
* держа пистолет выходным отверстием ствола в направлении пулеулавливающего шкафа, отвести в крайнее положение и отпустить затворную планку (передернуть затвор);
* произвести контрольное нажатие на спусковой крючок;
* поставить предохранитель в положение, исключающее производство выстрела;
* сдать оружие принимающему сотруднику, при этом доложить:
"Охранник Иванов служебный пистолет ИЖ-71 (ПКСК, Сайга), № ХХХХХ с 8-ю (10-ю, 5-ю) патронами кал. 9х17 мм "Курц", патронами 20 кал. - сдал";
* получить от принимающего оружие сотрудника личную "Карточку-заместитель" на сданное служебного огнестрельное оружие."
Конечно, никто не будет сдавать именно так, по букве инструкции, но из нее ясно, как и что называется, стоило просто взять и прочитать. И тогда предложение должно было звучать примерно так:
"Капитан Богачев извлек магазин, передернул затвор, проверил наличие патрона в патроннике. Один за другим выщелкнул из магазина тускло поблескивающие золотистые патроны, вставил их в коробочку-держатель, воткнул магазин обратно, придавив его ладонью, нажал на защелку, освобождающую затвор, направил пистолет в сторону подушки, лежащей на кровати, снял с предохранителя, спустил курок. И лишь после этого расписался в журнале приема дежурств."
Вот так на самом деле это выглядит, если уж вы решили описать процесс сдачи оружия. По пунктам. Я это делал несколько лет. Только вот подушки не было. А надо было такое описание процесса? Думаете - читатель сразу же начнет наслаждаться вашей книгой после такого пролога?
Идем дальше, с "обоймой" разобрались.

А вот дальше идет просто полнейший бред!

"Они пожали друг другу руки. Богачев выпустил сменщика, закрыл гермодверь и повернул кремальеру, на сутки отгораживаясь от внешнего мира. Подошел к столу, поднял трубку старенького телефонного аппарата без диска и доложил в центральный, что пост принял. Взяв потертый местами до белого металла ПМ, проверил предохранитель и убрал пистолет в кобуру. Вообще-то по уставу положено было при заступлении на дежурство брать из оружейки личное оружие, но возиться с сигнализацией никому было неохота. Вот и переходил старенький "Макаров" из рук в руки уже больше десятка лет. По крайней мере, когда Богачева перевели на эту точку, именно этот пистолет уже давно был дежурным. Ну, а начальство закрывало на это глаза. Ему тоже не нужны были лишние телодвижения с оружием. Да и зачем нужно оружие дежурному на одной из точек Метро-2, запрятанной на пятидесятиметровой глубине под центральным вузом страны?"

Вы когда-нибудь служили? Вы вообще, представляете, ЧТО ТАКОЕ боевое оружие? Или это НЕ боевое? Пугач? Так вот, рассказываю - есть такое понятие, как "Разрешительная система". Никто и никогда не передаст оружие по записи в каком-то там журнале приема дежурств. Оружие - это серьезно. Получить лицензию на нарезной огнестрел для охранника - это...даже не знаю, как назвать. Ствол закрепляется за ним одним. Все стволы отстреляны, и если кто-то совершит преступление с таким стволом - вычислить его раз плюнуть. А тут передают из рук в руки! Лень им, видишь ли! Этого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Это БРЕД! На какой бы глубине этот бред не находился. Кстати, если охранники, скорее всего у них были бы наганы - ВОХР, если это ВОХР. А теперь подумаем - ну ладно, в порядке бреда, они суют друг другу пистоль, будто чайную ложечку( любого службиста кондратий бы хватил от такого описания передачи оружия!). Тогда ЗАЧЕМ происходит процедура отделения магазина, контрольного спуска курка,и т.д.? С нарушением инструкции, замечу, хотя тут подчеркивается, что ГГ СЛУЖБИСТ, все по уставу, так почему он делает ЭТО? Это НЕ по уставу! Это подсудное дело!

Мамонтом называли огромный резервный электродвигатель системы вентиляции, который должен был обеспечивать воздухом значительный участок Метро-2 в случае наступления времени Ч, которое в русском языке обозначалось одним емким и нецензурным словом. Мамонт, произведенный в 1952 году на могилевском заводе "Электродвигатель", был огромен, за что и получил свое название. Но не только за это. При запуске движок издавал протяжный трубный рев, трясясь на пружинах рессор и распространяя вокруг вибрации. И одному богу было известно, какое излучение распространяли вокруг его обмотки. Поэтому производить профилактический запуск раз в квартал дежурные не любили, хоть двигатель и был скрыт в отдельном помещении за толщей бетона.
Капитан доложил в центральный о предстоящем регламентном пуске, перешел в пусковую, проверил показания стрелок на приборах, произведенных в эру диалектического материализма, быстро перекрестился и вжал тугую кнопку пакетника. Где-то в недрах объекта стукнуло, загудело, и мощное электрическое поле, напитав голодные от простоя медные обмотки, начало раскручивать многокилограммовый якорь движка.

Вас просветить, КАКОЕ излучение может распространять электродвигатель, или вы посмотрите источники? Какие это он там "вибрации" "распространяет"? Вибрация - процесс. Как можно распространять вибрации? Как это - "пружины рессор"?! Что такое пружина, и что такое рессора, вы знаете? Ну что вы смешите, право-слово? Трясясь! "Велик могучим русский языка", да? "При запуске движок протяжно, трубно ревел, сотрясаясь на мощных опорных пружинах, распространяя вокруг себя волны вибрации". Сходу, примерно так должно быть.

Это первые строки романа! Затравка! И что должен сказать читатель, увидев ЭТО? Печально. В высшей степени печально.

И чего прицепился? Обойма, магазин... Достал, извлёк... Инструкцию тут привёл допотопную... Служили там, где всё чётко и по уставу? Раздолбайство что в армии, что в других силовых структурах - обычное явление, уж я то точно знаю, сам служил как в армии, так и в милиции. У нас в ПОМе могли кинуть автомат сменщику, и просто передать его карточку-заместитель дежурному. А могли и забыть. Всё! А он тут о том, как там положено...
Хорошо у Алекса Унгерна написано, не надо тут бочку катить.