Алиса и Диана в тёмной Руси, повесть-сказка в 2 книгах |
Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )
Алиса и Диана в тёмной Руси, повесть-сказка в 2 книгах |
![]()
Сообщение
#1
|
|
![]() Играющий словами ![]() ![]() Группа: Пользователи Сообщений: 144 Регистрация: 16.3.2019 Вставить ник Цитата Из: остров Сахалин ![]() |
Все произведения автора на этом форуме (ссылки):
Маша и самовар, Сказки о животных Алиса и Диана в тёмной Руси Сказки тёмной Руси Нежить и Егор Берендеевич Нежить и богатыри Сахалинские каторжанки Фантастические стихи 9 а.л. 34 тыс.зн. 12+ (Сказка о семье автора. Все имена и фамилии в точности соответствуют реальным людям.) В двух книгах: 1) Алиса и Диана в тёмной Руси 2) Алиса и Диана в Заболотье Главные герои: девочки Алиса 12 лет и Диана 11 лет, мама Инна Ивановна, бабушка Валентина Николаевна, дедушка Иван Вавилович Зубков, кошка Дина, славянская нежить и царь-самодур Иван. Место действия: о.Сахалин 1990-е годы и сказочная тёмная Русь Идея: Девочка спасает сестру из плена, избавляется от угрызений совести, комплесов, страха. А заодно решает спасти и царя-самодура, побуждая всю нежить помогать ей в этом нелёгком деле. Аннотация: Двум дочкам автора, рождённым в 90-е годы не удалось пожить нормальной жизнью. Дина пропадает в возрасте 4 лет. В качестве утешения сестра Алиса заводит котёнка и называет его Дина. А через 7 лет старшая вспоминает о том, что именно она виновна в пропаже сестры, и идёт на её поиски. Алиса попадает в сказочную тёмную Русь, там её ждут приключения и злая нежить. Она находит сестру и возвращает в семью. Книга 1. Алиса и Диана в тёмной Руси Глава 1. Рождение Алисы и Дианы Ты случайно не имел чести родиться в голодных 1990 годах. Нет? Ну и ладно. Сидишь, поди, в своём четвёртом тысячелетии, грызёшь орешки, перемолотые в муку, нашпигованные всякой дрянью и слепленные снова в красивые золотистые ядрышки. И слушаешь в навороченных наушниках невесть что. Хорошо, если это хоть отдалённо называется музыкой. Ну сиди, сиди. А лучше прочти или послушай удивительную повесть тёмных лет. Алиса родилась в 1994 году. Вернее, собиралась родиться в славном городе Владивостоке, в четырнадцати квадратных метрах. Папе не платили зарплату, а маму выгнали с работы, потому что она забеременела и не смогла на морозе торговать просроченной колбасой. Но Алиса хотела есть. И тогда мама, трижды перекрестясь, трижды переплюнув через левое плечо, набрала телефонный номер бабушки: — Мама, я беременна! — Какое счастье, доча! — Мам, мне нечего есть, меня соседи кормят. — Я всегда говорила, бросай своего упыря! — Он мой муж, мама! Он не виноват, всем зарплату не платят. — Всем да не всем. Значит так, собирай манатки и приезжай рожать домой! — Мам, меня муж бросит, если я его брошу. — Выбирай: либо ребёнок, либо упырь! Алисина мама подумала, подумала и выбрала ребёнка. Деньги на дорогу быстро нашлись: папа занял у друзей. И мама полетела к себе на родину, на остров Сахалин, в посёлок Мгачи. Появление шахтерского поселка Мгачи относят к 1832 году. Тогда русские и французские моряки, скитаясь по Сахалину в поисках золота и нефти, наткнулись на черные, как смоль, горы. Путешественники зажгли осколок «черного камня». Он разгорелся, освещая бухту. Так были обнаружены открытые залежи высококачественного угля. Его добыча заключенными царской каторги началась примерно в конце 50-х — начале 60-х годов позапрошлого века. Эти поворотные события в судьбе Мгачи зафиксированы Чеховым в «Острове Сахалин». Шахта «Мгачи» — угледобывающее предприятие в п. Мгачи эксплуатируется с 1939 года. Производственная мощность шахты — 330 тыс. тон в год. В 1997 году в период первомайских праздников водоотлив был упущен, началось затопление шахты, предотвратить которое не удалось ввиду отсутствия у «Сахалинугля» денег. Шахта была ликвидирована в 1998 году. Хоть шахтёрам и не платили зарплату годами, но Алисины бабушка и дедушка жили довольно сытно: Зубковы имели большое приусадебное хозяйство, плюс две пенсии. Дед Иван очень обрадовался приезду дочери: он целыми днями ходил и материл Иннкиного упыря, а заодно и всё рассейское правительство. Алисиной маме было не до споров с отцом, она отъедалась и бегала по больницам. УЗИ показало, что будет девочка. — Как назовём? — Девочку надо назвать модно, — сказала бабушка. — Алисой. — Ты меня уже назвала модно, спасибо, всё детство мучилась! — А шо так, доню? — У нас в классе три Инны было, я не знала из нас кого зовут, когда кричат «Инна»! — Да? — ухмыльнулся дед, — Ну тогда назовём её в честь бабушки Валентиной. Хватит! — возмутилась мама. — Ты всех домашних зимой достал. Как снег на улице, так у тебя рот не закрывается: «А снег всё Валя и Валя, а снег всё Валя и Валя…» — У меня своя методика, и она единственно верная! — снова ввязалась в бой баба Валя. — Я имена подбираю «на бабушку». Вот смотри как я тебя называла: «баба Инна» красиво звучит? Красиво. Значит, можно называть. «Баба Алиса» красиво звучит? Красиво. Значит, Алисой ей и быть. — Опять я в этот дурдом попала! — запричитала мама Инна, но дочь всё-таки назвала Алисой, исполнив желание своей матери и «наступив на пятку» деду Ване. Девочка родилась доношенная, здоровая и красивая. А то что житья всем не давала — это не так уж и важно на сегодняшний день. Ну орала с утра и до утра. И что с того? Видимо, голос нарабатывала — училась на своего будущего мужа реветь. Навестить Алису приехал и отец. И хорошо так навестил: забеременела Инна второй дочкой. А насчёт имени снова вышли разногласия. Дед пропихивал Валентину, мама безвольно молчала, а бабушка своим проверенным методом вычислила, что «баба Дина» очень — красивое и модное словосочетание. Решили назвать Диной. Но тут вмешался папаша и велел назвать дочь Дианой. Логика у него оказалась железная: — Диану можно называть и Диной, и Дианой. Ну на том и порешили. Мама Инна со страхом ждала рождения второй дочери, она думала, что два ребёнка начнут орать на пару и тогда уже можно будет без разрешения близких смело идти вешаться. А ровно через год после рождения Алисы, в том же самом месяце октябре родилась её сестра. Такая же красивая, здоровая и доношенная. Дианочка, на удивление, оказалась спокойной девочкой: то спала, то ела, то снова спала. И мать вздохнула спокойно. Отец чуток понянькался со своими нежданками и уехал зарабатывать деньги, а его жена с двумя дочками на руках осталась на своей малой родине. Баба Валя крутилась как белка в колесе. Дед Иван возился в огороде и матерился на всё, и вся. Инна же чувствовала себя жутко усталой. Дети росли у моря сытые и довольные. С одеждой проблем не было. В эти тяжёлые годы весь посёлок сплотился в единый кулак, и всем поселковым детям передавали одежду из рук в руки, от ребёнка к ребёнку, независимо от родственных связей. Всё было хорошо. Погодки крепли год от году. Мать сидела без работы, старики — на пенсии, отец — в другом городе. А в 1999 году случилось страшное — Диана пропала. Её искали везде, но не нашли. Бабушка руководила поисками. Дед матерился даже на бога, так как был неверующим. Мать умирала с горя. А папа бросил маму — не простил ей пропажи дочери: — Не углядела, не усмотрела, плохая мать! Он хотел было отобрать Алису у нерадивой мамаши навсегда, но пожив с вечно ревущим ребёнком четыре месяца, сдал её обратно во Мгачи. |
|
|
![]() |
![]()
Сообщение
#2
|
|
![]() Играющий словами ![]() ![]() Группа: Пользователи Сообщений: 144 Регистрация: 16.3.2019 Вставить ник Цитата Из: остров Сахалин ![]() |
Глава 14. У богатыря без зазнобы жизни нет А вторая сказка была такая: — КАК ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ В РОСТОВ ЗА ПЛОВОМ ХОДИЛ. Дело было почему-то в Ростове. Пошёл Добрыня туда за пловом, там восточное блюдо научились готовить. Грех не попробовать, а попробовать стоит. Попёрся во двор к ростовскому княже: — Кто меня пловом обяжет? Ну, пловом не обязали, а повязать, повязали. А как повязали, плачет: — Я пожрать пришёл, а вы так, значит? — Ах, пожрать он пришёл! А мы то глядели: гора прёт! На всякий случай оковы надели. Развязывай его, ребята! Плов готовь, Добрыня невиноватый. Лиха беда — лишь начало. Мы, ростовские, хлебами встречаем (ну если не сразу, то позже) и угощаем пиром почёстным! А у князя глаза соловелые, щёки от вин раскраснелые, брюхо откормлено. И дочка его помолвлена за купца непростого, за Тугарина-змея плохого. Князю эта женитьба не нравится! Ведь Тугарин всё время буянится: то деревню какую спалит, то Ростов по бокам подпалит. Даже войско его боится, он на зверя похож и бриться сроду не собирается. Княжья дочка слезой умывается. Пока пир почёстный гудел, да плов Добрынюшка ел, припёрся Тугарин на праздник, сел за стол, умял плова тазик. Добрыню сие разозлило: — Некрасиво так есть, некрасиво! Отрыгнул на него Тугарин и меж глаз богатырешке вдарил. Никитич согнулся разочек, разогнулся, разобиделся очень, схватил змея и давай вертеть! Повертел, покрутил да позволил лететь до самого Киева-града, до богатырской заставы, там рады будут новой забаве поляницы удалые. — Они у нас незамужние, может, нам по случаю нужные? А как Добрынюшка змея закинул, так проклятый век сразу сгинул. Разгулялся ростовский люд: — Где тут плов за так раздают? Князь на Добрыню Никитича ни нарадуется, сватает ему дочку свою. Тот не отказывается. Заскучали богатыри, пригорюнились. А Алиса с Дианой уже спали сладким сном, посапывали, яко птенчики малые. Отнесли рыцари их на перины белые и тихонечко вышли во двор — мечтать о чём-то своём, небывалом, несбыточном. Тимофей же, наоборот, выспался, переварил всё, что напихал в своё брюхо и ползком пополз подслушивать богатырские разговоры. Вскоре ему стало понятно, что мужланам очень срочно понадобились жёны да детки малые, и они даже подарки приготовили невестушкам по совету хозяйственной Алисы и любительницы всего прекрасного — Дианы. Ворон поморщил скудный лобик и разбурчался: «Ой, ну что ты! Нунь обдетиниться былинным приспичило. А то! Кто же будет воевати опосля их смертушки-коловертушки? Хотя...» Чернь крылатая никогда не видела поляниц вблизи. Только по наслышке о них и знала. «Любопытно было бы взглянуть на воинственных баб!» — подумал ворон. А вслух промолвил: — Эх, хлопчики сотрапезнички, как к девам ратным соберётесь, возьмите-ка вы с собой моих сиротинушек. Давать советы они мастерицы, вот пущай дипломатами меж двумя враждующими сторонами и выступят. Оно ведь знаете как: девка девку всегда поймёт! — Шо? — опешили вояки. — Я говорю, возьмите нас с собой к зазнобушкам в качестве переговорщиков. — Чё? — Ну типа сватов. Чего тут непонятного? — А-а! — дурьи головы поняли, наконец, ход мыслей мудрого ворона и согласились. — Возьмём, отчего ж не взять. — Угу, — махнула клювом птичка и полетела осматривать мужицкую заставу. — А не крылатый ли это шпион бабы Яги? — задумался Святогор. — Плевать, — отмахнулся Василий Буслаев. — Яга у нас где сидит? — Где? — В моём могучем кулаке! — Ну да, ну да, — согласились дружиннички. — Нам Яга, что мышь писклявая. Возьмём с собой малышек. — Значит, так тому и быть! — поднялся Чурило Пленкович. — А теперь айда спать. Разбрелись воины по теремам, по тёмным горницам, завалились кто на лавку, кто на полати, а кто и на кроватушку. И задрожала сыра земля от храпа богатырского! Тимофей аж с дозорной башни свалился: — И какие жёны с этими увальнями уживутся? — С такими же, как они сами! — фыркнули лошадки в стойле и захрапели ничуть не слабее своих хозяев. Взошло красно солнышко, и петухи Микулы Селяновича залились золотистыми голосами, не оставив ни единого шанса дрыхнуть всем тварям дрожащим на сто миль вокруг. Им завторили петухи из-за Чёртова пригорка, из заставушки поляниц. Заулыбалось красно солнышко, кинуло яркие лучи в спаленку гостьюшек заморских. Вытаращила глаза Алисонька, вытаращила глаза Дианочка. Закрыли они белыми ручками свои ушки малые: — Невыносимо слушать! — Похоже на кукареканье петухов. — Динозавры это. Куры так не поют. Упали со страху и курочки с насестов — проснулись, значит. Петюни успокоились. Продрали очи ясные все витязи ратные. Побежали баньку, потом за столы с яствами и на стройподготовку... Ан нет. Солёными огурчиками с румяной картошечкой сахалинок угощают, да льстят и челобитничают: — Гой еси вы, девы красные! Соблаговолите нас спровадить к поляницам удалым в качестве дипмиссии, а ежели попроще, то будьте нашими сватушками. — Сватами, то есть свахами. — Сосватайте, то бишь, нас. У вас речи умные. А баба бабу завсегда поймёт. Тимофей слетел с частокола, откуда он осматривал местность, залетел в косящато оконце и уселся на буйну голову Алисе: — Соглашайтесь. Прошвырнёмся туда-сюда, на женщин-воинов посмотрим. Буйной голове такая идея вовсе не понравилась: — Нам спешить надо, Сказочница ждёт, слезами утирается. — Успеете поспешать, обернёмся пуще ветра. — положил конец размусоливанию Дунай Иванович. — А как подсобите нам, так и отвезём вас быстрее стрелы калёной к вашей Сказочнице! — К нашей общей Сказочнице, — поправила его Диана. — Это шантаж? Богатыри утвердительно кивнули подбородками, схватили в охапку дочек, а также изделия кованые — подношения невестам. Вскочили на коней резвых и поскакали. В караульщиках оставили лишь Балдака Борисьевича от роду семилетнего. Мол, мал ещё, рановато ему женихаться. А как поскакали, только пыль столбищем встала, да голосили козы не доеные. — Балдак и подоит, — надеялись. — Меня забыли! — хлопал крыльями чёрный друже, догоняя подружек. Чёртовую сопку в два счёта обогнули и приехали. Застава поляниц почти ничем не отличалась от заставы богатырей. Ну забор размалёван да цветаст, ну скатерти на столах, занавесочки на окнах вышиванные. А так всё то же самое. Даже и описывать не будем. Время, как говорится, дорого: Сказочница ждёт, рыдает слепошарая. «Туки-туки» постучались женихи в деревянные ворота, которые нашим девочкам показались выше неба. Тишина. И тут с караульной вышки раздался голос-гром: — То ни рысь пробегала, рыкнула; ни лиса проскакала, тявкнула; ни медведь прокосолапил, взревел; а то тридцать пять козявочек к стенам наших прилепилися, а в наездничках у них муравьишечки. — Ты другим стихами песни пой, коровка божия! — закричал на неё гусельник Садко, за обидушку да за злобушку пробрали его речи насмешливые. — Открывай ворота, а то выломаем. — Кто же так женихается? — засмеялась Динка. — Тс-с... — зашипела Алиса на великовозрастного дурня. — Вы отъедьте подальше, поклонитесь низко и скажите, что приехали в гости с подарками. Скривили богатыри губы сальные, сжали скулы злые, но сделали, как велела молодая сваха. Отъехали они на сто аршин, слезли с бурушек, поклонились низко-низко и возговорили сладко-сладко: — Гой еси, поляницы удалые! Встречайте добрых витязей расстегаями да супом гречишным. Мы явились к вам не с пустыми руками, а с приданым — с посудой резной, узорчатой, краше на всём белом свете нету. Заинтересовалась с вышки-башенки поляница, высунула свой шелом наружу: — А для кого приданое это? — Для вас. Надумаете замуж выходить за кого, так и будет с чем к молодым мужьям в дом идтить. — Замуж? — Замуж. А чё тут такого? — А за кого замуж? — Ну не знаем. За кого захотите. — Вы что ли женихи? — Ну может и мы? А чем плохи то? Залился шелом пляницы звонким хохотом и исчез. Ждали богатыри долго. День. Два. Три. Стучались, скреблись в дубовые двери оборонные; припасы, с собой прихваченные подъедали, да новые сказки нашим детушкам рассказывали: — БОГАТЫРЬ И СИЛА СИЛЬНАЯ. — Ты покуда, воин, скачешь? — Покуда умом не тронулся. — А куда путь держишь, не скажешь? — На Кудыкину гору. — Понятно. — Понятно, так и проваливай! — А ты меня идти с собой не отговаривай. — Вот чёрт чумной привязался! — Ты, рыцарь, сам в любови мне признался. — Когда ж это было? — Сам намедни возжелал: хочу, чтоб сила меня любила. Вот я и есть твоя Сила могучая! — Что за зараза скрипучая за мной увязалась? Хочу, чтоб ты отвязалась! Как сказал, так и стало: Сила сильная от него отстала. Стало плохо герою сразу, пошёл искать на себе заразу, лопнул блоху, две. — Всё не то! Что за тяжесть во мне? — развернулся, домой поскакал. Забыл, покуда скакал. А дома жена с пирогами, тесть с ремнём да тёща с блинами. Хорошо! Да так хорошо, что больно. Не думал воин о воле вольной больше никогда в жизни, Кудыкину гору не поминал, он и так всё на свете знал. А силищи лишней нам отродясь не надо, нам со своей нет сладу! Вздохнули богатыри ещё раз, приуныли, заскучали, размечтались о жёнах с пирогами. А солнце хмурится, к закату клонится. Разморило нашу братию. Хотели уж было прилечь, но тут высунулись из двухкольчатого забора шеломы поляниц удалых и запели: — Не отдай меня, мать, за рубеж умирать! Не отдай меня, отец, заграницу под венец! Не отдай меня, родня, я у вас чи как одна! Не пущайте меня к князю — чужеземнейшей заразе! Двери позапирайте, никуда не пускайте! Замков навесьте, на каланчу залезьте и смотрите в поле чистое: не идёт ли сила нечистая во главе с князем Володимиром да с воеводой Будимировым. Как увидите их, так кричите, скоморохи из ворот выходите и спляшите же пред дураками, замордуйте моими стихами! И падёт князь, падёт войско! А вы силок бросьте на Будимирова, богатырешку всеми любимого, и волоком к нам тащите, да под замки заприте вместе со мною, красой молодою. А там и за свадебку хвалёну да сладеньку! Гуляй Россия без Будимира! — Славно придумали! — заломил соболью шапку Соловей Будимирович. — Токо вы всё об старинке поёте. Нет уж давно моего тятечки в живых. Отворяй запоры новому поколению, так сказать! Ворота подумали маленько, помолчали и с тяжким скрипом начали потихоньку отворяться. |
|
|
![]() ![]() |
![]() |
Текстовая версия | Сейчас: 26.7.2025, 12:59 |