Алиса и Диана в тёмной Руси, повесть-сказка в 2 книгах Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Инна Фидянина-Зу...]

Все произведения автора на этом форуме (ссылки):
Маша и самовар, Сказки о животных
Алиса и Диана в тёмной Руси
Сказки тёмной Руси
Нежить и Егор Берендеевич
Нежить и богатыри
Сахалинские каторжанки
Фантастические стихи

9 а.л. 34 тыс.зн. 12+

(Сказка о семье автора. Все имена и фамилии в точности соответствуют реальным людям.)

В двух книгах:
1) Алиса и Диана в тёмной Руси
2) Алиса и Диана в Заболотье

Главные герои: девочки Алиса 12 лет и Диана 11 лет, мама Инна Ивановна, бабушка Валентина Николаевна, дедушка Иван Вавилович Зубков, кошка Дина, славянская нежить и царь-самодур Иван.
Место действия: о.Сахалин 1990-е годы и сказочная тёмная Русь
Идея: Девочка спасает сестру из плена, избавляется от угрызений совести, комплесов, страха. А заодно решает спасти и царя-самодура, побуждая всю нежить помогать ей в этом нелёгком деле.

Аннотация: Двум дочкам автора, рождённым в 90-е годы не удалось пожить нормальной жизнью. Дина пропадает в возрасте 4 лет. В качестве утешения сестра Алиса заводит котёнка и называет его Дина. А через 7 лет старшая вспоминает о том, что именно она виновна в пропаже сестры, и идёт на её поиски. Алиса попадает в сказочную тёмную Русь, там её ждут приключения и злая нежить. Она находит сестру и возвращает в семью.

Книга 1. Алиса и Диана в тёмной Руси

Глава 1. Рождение Алисы и Дианы

Ты случайно не имел чести родиться в голодных 1990 годах. Нет? Ну и ладно. Сидишь, поди, в своём четвёртом тысячелетии, грызёшь орешки, перемолотые в муку, нашпигованные всякой дрянью и слепленные снова в красивые золотистые ядрышки. И слушаешь в навороченных наушниках невесть что. Хорошо, если это хоть отдалённо называется музыкой. Ну сиди, сиди. А лучше прочти или послушай удивительную повесть тёмных лет.

Алиса родилась в 1994 году. Вернее, собиралась родиться в славном городе Владивостоке, в четырнадцати квадратных метрах. Папе не платили зарплату, а маму выгнали с работы, потому что она забеременела и не смогла на морозе торговать просроченной колбасой. Но Алиса хотела есть. И тогда мама, трижды перекрестясь, трижды переплюнув через левое плечо, набрала телефонный номер бабушки:
— Мама, я беременна!
— Какое счастье, доча!
— Мам, мне нечего есть, меня соседи кормят.
— Я всегда говорила, бросай своего упыря!
— Он мой муж, мама! Он не виноват, всем зарплату не платят.
— Всем да не всем. Значит так, собирай манатки и приезжай рожать домой!
— Мам, меня муж бросит, если я его брошу.
— Выбирай: либо ребёнок, либо упырь!
Алисина мама подумала, подумала и выбрала ребёнка. Деньги на дорогу быстро нашлись: папа занял у друзей. И мама полетела к себе на родину, на остров Сахалин, в посёлок Мгачи.

Появление шахтерского поселка Мгачи относят к 1832 году. Тогда русские и французские моряки, скитаясь по Сахалину в поисках золота и нефти, наткнулись на черные, как смоль, горы. Путешественники зажгли осколок «черного камня». Он разгорелся, освещая бухту. Так были обнаружены открытые залежи высококачественного угля. Его добыча заключенными царской каторги началась примерно в конце 50-х — начале 60-х годов позапрошлого века. Эти поворотные события в судьбе Мгачи зафиксированы Чеховым в «Острове Сахалин».
Шахта «Мгачи» — угледобывающее предприятие в п. Мгачи эксплуатируется с 1939 года. Производственная мощность шахты — 330 тыс. тон в год. В 1997 году в период первомайских праздников водоотлив был упущен, началось затопление шахты, предотвратить которое не удалось ввиду отсутствия у «Сахалинугля» денег. Шахта была ликвидирована в 1998 году.

Хоть шахтёрам и не платили зарплату годами, но Алисины бабушка и дедушка жили довольно сытно: Зубковы имели большое приусадебное хозяйство, плюс две пенсии. Дед Иван очень обрадовался приезду дочери: он целыми днями ходил и материл Иннкиного упыря, а заодно и всё рассейское правительство. Алисиной маме было не до споров с отцом, она отъедалась и бегала по больницам. УЗИ показало, что будет девочка.
— Как назовём?
— Девочку надо назвать модно, — сказала бабушка. — Алисой.
— Ты меня уже назвала модно, спасибо, всё детство мучилась!
— А шо так, доню?
— У нас в классе три Инны было, я не знала из нас кого зовут, когда кричат «Инна»!
— Да? — ухмыльнулся дед, — Ну тогда назовём её в честь бабушки Валентиной.
Хватит! — возмутилась мама. — Ты всех домашних зимой достал. Как снег на улице, так у тебя рот не закрывается: «А снег всё Валя и Валя, а снег всё Валя и Валя…»
— У меня своя методика, и она единственно верная! — снова ввязалась в бой баба Валя. — Я имена подбираю «на бабушку». Вот смотри как я тебя называла: «баба Инна» красиво звучит? Красиво. Значит, можно называть. «Баба Алиса» красиво звучит? Красиво. Значит, Алисой ей и быть.
— Опять я в этот дурдом попала! — запричитала мама Инна, но дочь всё-таки назвала Алисой, исполнив желание своей матери и «наступив на пятку» деду Ване.
Девочка родилась доношенная, здоровая и красивая. А то что житья всем не давала — это не так уж и важно на сегодняшний день. Ну орала с утра и до утра. И что с того? Видимо, голос нарабатывала — училась на своего будущего мужа реветь.
Навестить Алису приехал и отец. И хорошо так навестил: забеременела Инна второй дочкой. А насчёт имени снова вышли разногласия. Дед пропихивал Валентину, мама безвольно молчала, а бабушка своим проверенным методом вычислила, что «баба Дина» очень — красивое и модное словосочетание. Решили назвать Диной. Но тут вмешался папаша и велел назвать дочь Дианой. Логика у него оказалась железная:
— Диану можно называть и Диной, и Дианой.
Ну на том и порешили. Мама Инна со страхом ждала рождения второй дочери, она думала, что два ребёнка начнут орать на пару и тогда уже можно будет без разрешения близких смело идти вешаться.
А ровно через год после рождения Алисы, в том же самом месяце октябре родилась её сестра. Такая же красивая, здоровая и доношенная. Дианочка, на удивление, оказалась спокойной девочкой: то спала, то ела, то снова спала. И мать вздохнула спокойно.
Отец чуток понянькался со своими нежданками и уехал зарабатывать деньги, а его жена с двумя дочками на руках осталась на своей малой родине. Баба Валя крутилась как белка в колесе. Дед Иван возился в огороде и матерился на всё, и вся. Инна же чувствовала себя жутко усталой.
Дети росли у моря сытые и довольные. С одеждой проблем не было. В эти тяжёлые годы весь посёлок сплотился в единый кулак, и всем поселковым детям передавали одежду из рук в руки, от ребёнка к ребёнку, независимо от родственных связей.
Всё было хорошо. Погодки крепли год от году. Мать сидела без работы, старики — на пенсии, отец — в другом городе. А в 1999 году случилось страшное — Диана пропала. Её искали везде, но не нашли. Бабушка руководила поисками. Дед матерился даже на бога, так как был неверующим. Мать умирала с горя. А папа бросил маму — не простил ей пропажи дочери:
— Не углядела, не усмотрела, плохая мать!
Он хотел было отобрать Алису у нерадивой мамаши навсегда, но пожив с вечно ревущим ребёнком четыре месяца, сдал её обратно во Мгачи.

[Инна Фидянина-Зу...]

Глава 18. Наконец-то у Сказочницы

Прыг-скок, прыг-скок. Вот и тёмнорусь позади. Прыг-скок, прыг-скок. И Сечь Богатырская уже тоже в зад коню хмуро уставилась. Прыг-скок-поскок, до Заболотья один «скок». Ещё два прыжка и избушка Сказочницы, наконец-то!
Скинул Бурка седоков наземь, развернулся и поскакал, не прощаясь, к своей лошадиной дружинушке, во поле русском пасущейся, недобрым словом друзей-богатырей поминающей.

Сказочница сидела на ступеньках своей хаты и шамкала губами новую сказку. А так как положить её бумагу она не могла, то нашла другой способ запомнить былинку: старушка вязала длинный-предлинный чулок, завязывая слова в узелочки. И о чудо! Каждый узелок пищал именно своё слово, ну, если надавить на него пальцами. А затем можно будет легко записать навязанное, прощупав весь чулок от начала до конца.
— Сказочница! — закричали девчонки как только поднялись и огляделись.
Малышки побежали к бабульке-матушке, та поспешно убрала спицы, чтобы случайно не уколоть юных принцесс. Принцессы чуть ли ни растерзали её своими целовашками да обнимашками. И захлёбываясь от счастья, сообщили:
— Мы нашли живую воду, попей!
Алиса судорожно открыла портфельчик, достала термос, открутила крышечку, налила в неё живой воды и поднесла ко рту пожилой женщине. Сказочница нащупала руками крышку-кружечку и сделала один глоточек. И... Мир вокруг обрёл свои прежние краски: расцвёл, раззеленелся листьями да травами, запестрел Алисой и Дианой, раскраснелся закатом, и зачернел вороном Тимофеем. Сказочница рассыпалась в благодарностях и обмякла. Квашня квашнёй! Но зато зрячая. Дети запрыгали от счастья.
— Пойдёмте в дом, — заспешила старушка. — Вечеряет.
«Скрип-скрип-скрип», — запели ступеньки, поднимая трёх человек в такую же скрипучую и певучую избу. А ворон улетел подкрепиться в ягодно-лягушачий рай Заболотья.
Избушка как будто очнулась от долгого сна и ласково заурчала свои былины: «И выехали два брата Ливика далече чисто поле, раздернули шатры полотняные, начали есть, пить, веселитися на той на великой радости, сами говорят таково слово: не честь и не хвала молодецкая, а не съездить нам ко князю на почестный пир».
Хозяйка пшыкнула на дом, и тот заткнулся. А сёстры вдруг вспомнили спящих мёртвым сном напировавшихся богатырей:
— Бабушка! А мы друзей бросили, не спасли, не оживили! — и взахлёб рассказали о своих мытарствах по сказочной стране.
Бабка дослушала их историю до конца, нахмурилась и пошла ласково разглядывать залежавшуюся без дела книгу сказок, трогать листы, шуршать страницами, вдыхать бумажный аромат. Насладившись своими прошлыми трудами-письменами, она повернулась к дочкам:
— Я так думаю, не надо богатырям мешать лежать у поляниц. Не мертвы они, а в коме. Поваляются, побалдеют... то есть попреют, отдохнут от трудов ратных. А поляницам безделка будет: ходить мимо туда-сюда, к мужескому полу приглядываться, выискивать себе суженых. Вон у них теперячи выбор какой! Женихов тьма-тьмущая. Невест, однако, маловато, — старушка вдруг забеспокоилась. — Как бы те богатыри, которые в бобылях останутся, распри с женатыми ни затеяли. Вот беда тогда будет, так беда!
— Бабушка, а кто такие бобыли? — робко спросила Диана.
Сказочница махнула рукой и устало присела на табуретку:
— По вашему, обнищавший, одинокий, бездомный человек. А по нашему, любой холостяк, тот, у которого жены нету.
— А наши дяденьки точно не мертвые лежат? — недоверчиво переспросила Алиса.
— Точно, лапочка, точно.
Бабушка погладила обеих девочек по головкам, кряхтя, поднялась и полезла по сусекам. Нашла муку, замесила тесто, разожгла огонь, сходила к колодцу за водой. А когда вернулась, сёстры уже спали на полатях прямо в одежде.
Вскоре в хате запахло пирогами. Сказочница взялась за веник, за тряпки и не дожидаясь помощниц, навела в доме порядок. Затем она поставила самовар, достала из печи пышные булки, смазала их мёдом и стала ждать, когда дети проснутся.
В окно постучался Тимофей. Старушка впустила птичку. Хотела было с ним поговорить обо всём, но ворон куда сел, там и задремал. Хозяйка поскучала, поскучала, с тоской поглядела на большую книгу сказок, ещё раз поглядела... И решила к ней не подходить, пока гости в доме. Она знала, стоит ей нырнуть в заветные переплёты, и никакая сила её оттуда уже не вытащит.
«Потом, попозжа», — пробормотала писательница, уронила руки на стол, опустила на них голову и тоже прикорнула.
Пронёсся вечер, прошла ночь, прогудело утро в окно. Закукарекал петух. Три его курочки побежали откладывать яйца. Вот и вся живность Сказочницы. Но и этой живности хватило, чтобы разбудить сестрёнок. А пока они зевали и продирали глаза, старушка уже суетилась по хозяйству и наливала в деревянные чашки иван-чай. Тимофей сидел на столе и клевал сладкую булочку, да квашеную капусту.
— А я баньку истопила, — тихо сказала хозяйка дома.
— Угу, — кивнули дети, по разочку откусили, отхлебнули бабушкины угощения, тоскливо посмотрели на Сказочницу. — Мы домой хотим, там помоемся, там и отъедимся.
— Понимаю, по мамке соскучились.
Сёстры кивнули и потупили взгляд. Тимофей оторвался от трапезы, жалко заморгал, из его чёрных бусинок глаз начали выкатываться бусинки слёзы. Он захлопал крыльями и сел на плечо Алисы. Девочка обняла птицу, заплакала и прошептала:
— Ты должен остаться, на Сахалине тебе будет плохо.
Ворон закивал. А бабушка открыла дверь и запустила внутрь пронзительные лучи солнца. Хата залилась светом. Но свет за дверью на этот раз был какой-то особенный: белый-белый, как вход в пустоту, как лестница на небо или даже в рай.
— Ну что ж, идите, — сказала старушка и легонько толкнула девушек к выходу.
Дети робко сделали шаг навстречу судьбе.
— Постойте! — окликнула их Сказочница. — А как же прекрасная фея?
Сестрёнки медленно повернули головы:
— Какая фея?
А Сказочница закрыла глаза и как будто прочла, а не сказала:
— Алиса всё чаще уходила в лес с блокнотом в руках, рисовала и мечтала только об одном: «Я фея. Да, да, я в сказочном мире прекрасная фея!» Она гадала: «Ну кто я в том загадочном мире, ну кто?» И даже хотела втайне убежать в тёмнорусь навсегда.
Старшенькая смутилась:
— Нагулялась я тут у вас уже. Нет меня в сказке, иначе б я сюда ни попала, — девочка вгляделась в сморщенное лицо Сказочницы и вздохнула. — Хочу к маме, пока она молода.
— Да, да, — выдохнула младшенькая. — И к деду с бабушкой, пока они живы. И к папке, покуда он совсем не испортился и ни превратился в Грибнича.
Все выдохнули, хохотнули и стали прощаться. Алиса вспомнила про свой рюкзак с живой водой и побежала за ним в другой конец хаты. Рюкзачок совсем исхудался.
«Придётся папке новый покупать», — вздохнула детка, достала термос царя-самодура, повертела его в руках, подумала и протянула старушке:
— На, коль будет совсем от хвори тяжко, хлебни! И рюкзак бери, он крепкий. Если залатать, то можно за грибами с ним ходить или за травами.
— Да я как-то к корзинкам привыкла, да к баяну.
— Бери, бери, баян у нашего деда есть — деревяшка неудобная, а корзинки руки к земле тянут.
— К земле, — согласилась бабулька. — К земле... Вот и вы заспешили домой. Ваши дед с бабкой как помрут, так внучки их и похоронят. А кто меня хоронить будет? Он?
Каргуся с тоской взглянула на Тимофея, тот отвернулся, скрывая свои бусинки слёзы. Девочки почернели:
— Попьёшь живой воды и будешь жить дальше. Там ещё много осталось.
— Ладно, — ухнула пожилая женщина, обняла дочек в последний раз и с силой вытолкнула их за дверь в белую-белую бездну.
— Кар-кар-кар! — истошно заголосил ворон и поперхнулся.
Сказочница осторожно закрыла дверь, и загадочный свет исчез.
— Пойдем, пойдём, Тимофей, кушать, самовар уж битый час остывает, — засуетилась новая хозяйка птицы.
И только теперь она позволила себе выпустить из глаз солёную, прозрачную жидкость. Слёзы?
— Ай нет, показалось.